Глава 14
Ева меня ненавидела. Понимать это, видеть в каждом взгляде, в каждом нетерпеливом жесте, слышать в интонациях голоса, в редких фразах, выплюнутых сквозь зубы, оказалось больнее, чем можно было представить. Гораздо, в тысячу, в миллион раз, мучительнее. Сколько бы я ни пытался загладить вину, какую бы невероятную заботу ни проявлял, как бы страстно и отчаянно ни любил, с каким бы уважением ни относился — любые усилия разбивались о её неприятие физической близости. Стоило сорваться, потерять над собой контроль, и всё, чего я добился с таким трудом, — всё летело в бездну. Ева не оправилась от пережитого насилия, а я не мог обуздать инстинкты. Замкнутый круг. Тупик.
Ночью, как и обещал, я пришёл в её спальню. В этот раз упрямица сопротивлялась ещё отчаяннее, а я был аккуратен, нетороплив: мягко перехватывал руки, сжатые в кулаки, прикасался губами к ладоням, что пытались меня ударить, нежными поцелуями обрывал поток проклятий и оскорблений.
Когда голод отступал, а сознание прояснялось от нездоровой страсти, больше всего на свете мне хотелось прижать к груди свою пару, но я, высший демон, могущественное вечное существо, не решался этого сделать. Ева отворачивалась, отодвигалась на самый край постели, как можно дальше от меня. И я уходил. Тихо закрывал за собой дверь, потому что лежать на разных концах кровати, терпеть пропасть молчания было выше даже сил демона. Торопился, не желая слушать одно и то же. Не успевал. Когда я был уже на пороге, в спину летело холодное и, как кинжал, пронзающее насквозь: «Ненавижу». И каждый раз, как в первый, это ужасное слово заставляло вздрогнуть.
Иногда, если удавалось усмирить инстинкты на продолжительное время, я замечал, что Ева начинает оттаивать: не улыбается, но больше не выглядит напряженной; не заговаривает первой, но на вопросы отвечает; беседу не поддерживает, но реже огрызается и грубит. Ради таких мгновений я как мог сдерживал свою демоническую природу, тем самым загоняя себя в ловушку: чем сильнее сжимал я тиски контроля, тем безумнее становился, когда срывался. А срывался я часто. И ничего не мог с этим поделать.
Ужин закончился. Остатки трапезы и столовые приборы растаяли в воздухе, что давно перестало удивлять мою гостью. На стол, подняв клубы пыли, тяжело шлёпнулась толстая стопка листов. Ева дёрнулась от громкого звука и посмотрела на меня вопросительно. С моей стороны это была очередная, скорее всего, провальная попытка закопать топор войны, сделать первый шаг к дружбе и взаимной симпатии.
Долгих четыре дня мне удавалось сдерживать инстинкты, а значит, был шанс, что Ева воспримет эту расчётливую заботу благосклонно, не догадавшись о её подоплёке. По крайней мере, согласится меня выслушать.
— Что это? — Ева брезгливо отодвинулась от стопки листов: что за непонятные бумажки принёс ненавистный демон? В её глазах читалось недоверие, но вместе с тем — интерес: скука и любопытство ненадолго победили вражду.
— Должно быть, в Пустоши вам смертельно скучно. Боюсь, собственная природа пока не позволит мне выпустить вас из дома, но я могу предложить кое-какое занятие, работу, которую выполняют демоны среднего звена. Надеюсь, это вас развлечёт.
Ева скривилась, когда я упомянул, что собираюсь держать её взаперти, но потом с нарочитой неохотой притянула к себе бумаги и принялась аккуратно листать — устала от безделья.
— Что за работа? Здесь всё на русском.
— Да, я перевёл.
— Биографии каких-то людей, — забыв о неприязни, Ева с головой погрузилась в чтение. Хмурая складка на лбу разгладилась. Из голоса исчезло привычное раздражение. Тон стал деловым.
В кои-то веки мне удалось сделать верный ход. Жалкая подачка не заставит Еву воспылать ко мне ответной страстью, но хотя бы снизит градус напряжения между нами. Надеюсь.
— Так что это такое? — Еве не терпелось приступить к новым обязанностям.
— Выписки из книг судеб. Позвольте объяснить, как устроена работа демонов.
Ева отложила бумаги в сторону и кивнула, милостиво разрешая продолжить. Я мысленно улыбнулся: под маской равнодушия читалось любопытство, которое девушка упрямо пыталась скрыть.
— Раз в неделю жнецы приносят в канцелярию Пустоши копии дневников будущих смертников: так они называют тех, за кем придут в ближайшее время. Дневник или книга судьбы — документ, который содержит полную информацию о человеке, описывает его жизненный путь: важные события, поступки, решения. Эти сведения необходимо упорядочить, представить в виде кратких тезисов, чем и занимаются низшие демоны — составляют список грехов и смягчающих обстоятельств. То, что вы видите перед собой, — я кивнул на стопку листов на столе, — результат многочасовой бумажной работы. Приходится отсеивать тонны информации, чтобы выделить факты, которые будут иметь значение для суда. Демоны среднего звена просматривают укороченную версию дневников, составленную низшими отделами, и, опираясь на свод законов, выбирают клиентов Пустоши — тех, кто, выражаясь словами ваших церковников, за свои поступки отправятся в ад.
— У вас есть законы? — Ева, похоже, была впечатлена: у демонов оказалась система судопроизводства!
— А вы считали нас недалёкими рогатыми существами, которые выпрыгивают из-под земли в момент человеческой смерти, хватают грешную душу за шкирку и с радостным кличем швыряют её в огонь? Каждый жизненный путь тщательно разбирается. Учитываются добрые дела и смягчающие обстоятельства. Спорные вопросы решаются вышестоящими инстанциями.
— Получается, после смерти человек попадает не на божий суд, а на дьявольский? — нервно усмехнулась Ева.
— Получается, что так.
— Ты говорил о каких-то дневниках? — Ева нахмурилась. — Никогда не верила, что кто-то сверху следит за нами на протяжении всей жизни и записывает в блокнотик грехи.
— Не совсем. В момент, когда человек рождается, его жизненный путь проносится в Зеркале судеб.
— Хочешь сказать, что все мы живём по заранее написанному сценарию? Судьба предрешена и ничего нельзя изменить?
— Только если вмешается высшая сущность.
Я вспомнил о родителях Евы. Каких трудов мне стоило уговорить Совет жнецов забрать их души раньше срока. Изменив судьбы четырёх человек, я нарушил закон, и, только благодаря Махаллат — высокому посту, который она занимала, — скандал удалось замять. Сестра была в бешенстве.
— Но разве справедливо наказывать людей за то, что от них не зависит?
Я и забыл, какие смертные наивные.
— Никого здесь не волнует вопрос справедливости. «Бога» в том числе. Наша задача — следить, чтобы система исправно функционировала. Я знаю: вы считаете, будто ад существует для наказания, а рай — для поощрения, но ангелы и демоны преследуют общую цель — очистить душу, чтобы она продолжила круговорот перевоплощений. Чем темнее душа, тем сложнее вернуть её в первозданное состояние, позволяющее переродиться. Вот для чего нужен ад — для тяжёлых случаев.