Но это оказался Эдди. В руках у него был здоровенный букет роз. Обычных, розовых. Такие в саду замка тоже росли. Меня замутило от одного их запаха. Кажется, слишком много было роз за последнее время. Но я, как девочка вежливая, конечно же изобразила бурную радость.
— Ты чего это вздумала болеть, Кэт? Что вообще с тобой приключилось? — он взял стул и подвинул его к моей кровати.
— Ничего… переутомилась на балу. Танцевала до упаду, вот голова и начала кружиться. Полежу и всё пройдёт, — вдохновенно врала я, раздумывая, под каким таким предлогом попросить его уйти и дать мне ещё немножечко поспать. В идеале, конечно, захватил бы ещё он с собой и этот веник…
— Тебе скучно, наверное, одной. Хочешь, посижу с тобой, почитаю вслух?
— Не-е-е-т… — взмолилась я, заныривая глубже под одеяло и накрываясь почти с носом. — Что-то мне пока плоховато. Надо, наверное, ещё отдохнуть.
— Может, позвать Мэри? Она…
— Эд, тупица, тебе же ясным языком сказано — мисс Лоуэлл хочет спать! Проваливай уже.
Я накрылась с головой и хихикнула беззвучно. Мне даже не нужно было вылезать, я и так примерно представляла, что там происходит. Как всегда, переглядываются, кто кого переглядит. И как всегда, Эд не станет ввязываться в спор.
Ага, так и есть — после минутного молчания я услышала торопливые шаги и раздражённое хлопанье дверью. Интересно, что сейчас будет?
Хм… скрип окошка… Мне стало интересно, и я высунула нос из-под одеяла.
Мой веник отправился в дальний полёт.
Хорошо-то как! Сразу стало легче дышать.
— На вот тебе. Вместо этого убожества.
На тумбочку прямо перед моим носом плюхнулась полная корзинка пирожков.
— Рон, я тебя обожаю!! — взвизгнула я и вскочила, аж подпрыгнув на пружинистом матрасе.
(3.8)
В этот раз Рон мужественно отказался от пирожков, и вся корзинка целиком досталась мне. Не скажу, что я сильно сопротивлялась.
Но аппетит конечно у меня был… зверский просто! Я еще никогда с такой скоростью не поглощала еду. И долгое время моё внимание было занято исключительно этим увлекательным занятием, но, когда дно корзинки уже виднелось, я вдруг сообразила, что в комнате стоит подозрительная тишина.
Я замерла, не донеся очередное произведение искусства миссис Торнвуд до рта.
— Что?.. Ты чего на меня так смотришь? — подозрительно спросила я Рона. Он сидел на стуле, заложив руки за голову и бесцеремонно водрузив пятки на край моей постели. И взгляд у него при этом был… какой-то странно добрый. Мне прям не по себе стало.
Ну, я девочка умная, до меня быстро дошло. И дошло, как применить это с пользой.
— Ага, значит ты, судя по всему, эти три дня жутко за меня боялся и переживал, что не уследил, да? Думал, небось, что вообще помру от каких-то там несчастных шипов? — я потрясла в воздухе перевязанной рукой.
И вот хоть убейте меня, но мне невероятно понравилось, как он отвёл взгляд в ответ на мои слова! Нет, ну то, что немного покраснел — это мне, конечно, уже показалось. В жизни не поверю, что Рональд Винтерстоун вообще способен краснеть.
Я аккуратно положила последний недоеденный пирожок в корзинку.
— А раз тебя теперь мучает совесть, предлагаю великолепный способ загладить свою вину перед несчастной мной! Давай ты мне расскажешь, зачем был всё-таки нужен тот обряд, и для чего эти розы, и что вообще…
— Значит, ты меня обдурила, заперла в комнате, потом как последняя тупица без инстинкта самосохранения сунулась туда, где опасно — а я же ещё должен муки совести испытывать? — немедленно вскинулся Рон. — И вообще, ты будешь этот пирожок?..
Я немедленно отставила корзинку подальше.
— Ты сказал, мы друзья! А у друзей не бывает секретов!
— Не помню, чтобы говорил такую чушь… И вот не надо делать такие умоляющие глаза! На меня эти ваши бабские штучки не действуют. Многие пытались, да обломались.
Я вздохнула и протянула ему пирожок, сердито отвернувшись.