Я плюхнулась на живот, и матрас, похожий на облако, обнял меня. Я ударила по пухлому одеялу, пытаясь расслабиться. День был долгим, и мне нужно было поспать. Аарон назначил бег на семь утра. Он не шутил насчет тренировок на праздниках.
На древней тумбочке с укором сияли электронные часы. 01:28. Завтра будет плохо.
Я отбросила одеяла, села и свесила ноги с кровати. Ступни не коснулись пола. В комнате пахло сиренью с ноткой горячего какао, которое служанка принесла мне перед тем, как я выключила свет. Так можно было избаловать.
Я вздохнула и потерла утомленные глаза. Может, мне нужно было прогуляться, чтобы успокоить тело и разум, а потом попытаться уснуть снова.
Я слезла с кровати, пошевелила пальцами ног на мягком ковре, а потом схватила свитер, висевший на изножье кровати, и натянула поверх футболки. На ногах были только шорты от пижамы, пару минут я могла потерпеть холод.
Я приоткрыла дверь спальни, и внутрь проник прохладный ветер из широкого коридора. Дрожа, я окинула бесконечный коридор взглядом, его озарял мягкий свет. В западном крыле были моя комната, а еще Эзры и Кая, а Син была в первой из пяти гостевых спален на восточной стороне.
Ковер в коридоре был не таким толстым и мягким, как в спальне, и холод впивался в мои босые ноги. Я спрятала ладони в рукавах, пока шла, думая об ужине. Син все-таки взяла себя в руки и пришла к нам, и мы сделали вид, что не помнили слова Лили. Вечер был спасен.
Я замерла у окна в следах дождя с видом на сад и площадку у входа в замок, озаренные оранжевым сиянием фонарей. Яростный ветер бросал дождь в стороны, стонал в сложной архитектуре замка.
Я отвернулась от окна, заметила свет из спальни в конце коридора. Интересно. Насколько я знала, пока в гостях у Синклеров были только мы. Я прошла на носочках к открытой двери и заглянула внутрь. Комната была вдвое больше моей, там была кровать с пологом, диван с креслами перед каменным камином и широкое окно с встроенной скамьей с мягким сидением перед ним.
Теплое желтое сияние мерцало в стекле, и было видно силуэт фигуры, сидящей боком у окна, спиной к стене. Голова прислонялась к раме окна. Капюшон толстовки был поднят, но мне не нужно было видеть лицо, чтобы понять, кто там.
— Эзра? — выпалила я.
Он повернул голову.
— Тори? Ты почему не спишь?
— Я у тебя хотела это спросить, — это была не его комната, он был между моей комнатой и Кая. Я прошла к нему по мягкому ковру. — Не могу успокоиться, решила размять ноги. А ты почему тут?
— Тоже не могу успокоиться, видимо.
Я остановилась у окна, и он поднял голову, чтобы посмотреть на меня. Тусклый свет упал на его лицо, бледный левый глаз сиял как лед. Я заметила детали, которые как-то упускала последние пару дней: тени под его глазами, впавшие щеки и морщины стресса и усталости вокруг его рта.
Я знала, что он устал, но не понимала, насколько.
— О, Эзра, — прошептала я. — Все так плохо?
Он прислонился головой к стеклу.
— Я в порядке.
Я подвинула его ноги к окну, устроилась рядом с ним и прислонилась к его ногам, мы оказались лицом друг к другу. Я опустила руку на его согнутые колени.
— Ты не в порядке, — твердо сказала я. — Расскажи, что происходит.
Он опустил взгляд, протяжно выдохнул.
— Сначала это не казалось проблемой. Я говорил себе, что следующей ночью высплюсь.
— Прошли недели, Эзра, — мягко отметила я, не могла злиться, когда он выглядел таким уставшим. — Я тебя почти не видела.
Он снова закрыл глаза, сморщил лоб.
— Знаю. Прости.
Я открыла рот, но не сразу смогла заговорить:
— Я скучала.
И дело было не в том, что он перестал навещать меня в баре, работать с нами или приходить в мою квартиру. Больше всего мне не хватало мелочей. Обсуждать с ним идеи для домашки в колледже. Смеяться на кухне, пока он помогал мне готовить ужин. Критиковать фильмы, которые мы выбирали для просмотра вечером. Глупо шутить половину дня, чтобы его бесстрастное лицо озарила улыбка, потому что я могла этого добиться.