Ничего нового я, собственно, не услышала. Все это было в воспоминаниях моей предшественницы. Как и ее наплевательское отношение к проблемам якобы друга. Вот и я не воспринимала рассказы о печальном состоянии дел рода Орлей слишком всерьез. Но с другой стороны… А что я могла сделать? Не замуж же за него идти из чистого альтруизма, в самом деле!
Так ничего и не решив, я покончила с завтраком и, натянув теплый плащ, вышла на площадь за воротами Академии. Роскошная материнская карета остановилась рядом несколько минут спустя. Вилий распахнул дверцу и помог мне забраться в теплое, укутанное согревающими чарами нутро экипажа. Заскрипел свежий снег под колесами.
Я откинулась на мягком сидении, старательно вычищая из головы все лишние мысли. Меня ждали две недели каникул в кругу семьи. И я не желала отравлять эти дни бесполезными размышлениями над чужими проблемами. Иномирные техники из доставшейся мне от чокнутого высшего разума книги хорошо помогали контролировать собственные мысли. Вот только отучить меня смотреть в окно они пока не сумели. К сожалению.
На выезде из города карета ненадолго остановилась, дожидаясь, когда через ворота пройдет длинный армейский обоз. А минуту спустя рядом задержались и всадники. Три всадника. Ржущий громче собственного коня Рой. Болтающий Альв. И мрачный, как грозовая туча, Дон. Самоконтроль жалобно скрипнул, и воспоминания о последних неделях учебы завертелись в моей голове с удвоенной скоростью.
«И когда я уже действительно научусь держать себя в руках! — проворчала я себе под нос, с трудом отводя взгляд от припорошенной снегом фигуры в двух метрах от меня. Чтобы задернуть шторку, понадобилось еще одно дополнительное усилие. — Ну, нравится ему, когда им помыкают. И бесы с ним! Меня-то что так коробит?!»
Глава 11. Непонимание
Волшебные две недели дома пролетели как один день. Дэлли, правда, по началу вела себя довольно холодно, но, видимо, убедившись, что дурацких шуточек и прочих издевательств как не было, так и нет, расслабилась. Матушка, хорошенько отругав меня за чрезмерно скромный внешний вид и «забытый» сундук с одеждой, сменила гнев на милость куда быстрее. Отец же просто был рад меня видеть.
К сожалению, в этой бочке с нектаром нашлась и своя ложка дегтя. Точнее, две. В последний день каникул с утренней почтой привезли письма и для меня.
Увидев большой квадратный конверт с печатью Академии, Дэлли тут же воскликнула:
— Результаты! Покажи! Отец с мамой всю осень спорили, что у тебя с артефакторикой получится!
Сломав магическую печать, я улыбнулась и, не открывая, протянула конверт отцу. Тот бросил победный взгляд на матушку и поспешно достал белый лист.
— По результатам промежуточных зачетов Лира Мэй официально получает звание лучшей студентки второго потока! — провозгласил он, быстро пробежав взглядом по витиеватым строчкам.
— Уморишь себя такой учебой, доченька, — покачала головой матушка, вопреки моим ожиданиям не выказав особого восторга.
Впрочем, я забыла об этом минуту спустя, потому что, как оказалось, отец еще не закончил.
— А также решением Совета профессоров назначается предстоящей своего потока!
— Что? — опешила я.
— Поздравляю, дочь!
Увидев, какой гордостью светится отец, и некстати припомнив совсем иное выражение, мелькавшее на его лице при той, прошлой Лире, я прикусила язык. Мое недовольство все равно ничего не изменит, а настроение родным испортит. «И хотела же не высовываться, — мрачно думала я, наигранно улыбаясь и принимая поздравления. — Но нет… Мне же спокойно не живется. Не высший разум подгадит, так сама каких-нибудь ненужных высот достигну!»
В результате ошеломившей всех, включая меня, новости вторая ложка дегтя так и осталась лежать нераспечатанной на столе. Вспомнила я о ней только утром за завтраком, когда служанка снова принесла почту и вручила мне тот же узкий длинный конверт. Убедившись, что печать мне незнакома и совершенно не похожа на герб Корве, я, пожав плечами, открыла послание.
«Прошу прощения за неприятную сцену. Всех благ к новому году и благословения богов на все последующие. Дон».
Сморгнув, я еще дважды перечитала запоздалые извинения и не менее поздние поздравления, задержавшись на короткой подписи. Вот так просто: «Дон». Ни титула, ни фамилии. Ничего. Просто имя.
«Сама-то ты и не подумала его поздравить даже с опозданием», — ехидно напомнил внутренний голос. Это проявление раздвоения личности я признала вполне справедливым.
«Поговорю с ним, как только вернусь в Академию, — решила я, убирая письмо в карман. — Пусть объяснит, что происходит. Может, мне вся дурацкая любовь просто почудилась? Или он пришел в себя. Орлей же больше не смотрит на меня собачьим взглядом. И вообще надо разобраться, что с ним происходит. Хоть Торию озадачить, что ли. Как раз будет ей занятие, а то так и рвется в несуществующую битву…»
Все мои благие намерения по поводу откровенного разговора с Доном разбились о реальность. Нет, искать парня не пришлось. Я увидела его, едва моя карета остановилась на вычищенной от снега подъездной аллее Академии. Он стоял, прислонившись к стене и глубоко засунув руки в карманы слишком тонкой для зимней погоды куртки, и смотрел именно в мою сторону. Вот только за те несколько секунд, которые понадобились мне, чтобы открыть дверцу и спрыгнуть на землю, парень попросту исчез.
— Вот и поговорили, — проворчала я.
— Лира! — окликнул меня Виктор, вынырнув откуда-то из-за угла. — С приездом! Как дорога?
— Нормально, — кивнула я, с трудом отводя взгляд от узкой цепочки следов на снегу, ведущей к двери библиотеки, где я сама однажды пряталась от золотых оболтусов. — Пошли.
Дон появился в обозримом пространстве только во время ужина. И то ограничился коротким кивком и снова куда-то исчез. Против воли я забеспокоилась всерьез: мало ли, что могло опять произойти за время моего отсутствия. Проклиная собственную совесть и чокнутый высший разум, наградивший меня такой обузой, как дар очищения, провоцирующий влюбленность всех окрестных мальчишек, я отправилась его искать.
Парень нашелся в библиотеке. Он стоял за самым дальним стеллажом и делал вид, что что-то сосредоточенно ищет на пыльных полках. Только медовые глаза, невидяще уставившиеся в одну точку, помешали мне поверить в этот фарс.
— Привет, — проговорила я, не придумав ничего лучшего.