Гордый идиот.
А уж о своей клятве даже вспоминать не хочу. Кто меня за язык тянул?!
Но чертова гордость не дает отступиться от своего слова. Гордость и страх — боюсь разочаровать девушку. Почему-то она представляется мне нежной, хрупкой, скромной. Возможно, из-за еле уловимого запаха пионов, а может быть потому, что на самом деле такие девушки всегда меня, циничного и взрывного, привлекали больше остальных.
Просидев в кресле, на которое я теперь спокойно смотреть не могу, до рассвета, решил, что нужно поспать. Как бы жизнь не катала нас на “веселой карусели", через пару часов мне необходимо быть в офисе. Нужно искать себе нового секретаря, завести счет для Лу, без поддержки я ее не оставлю в любом случае, переделать еще кучу мелких дел и все это до обеда. Потом придется возвращаться домой и воскрешать тело, которое сейчас пачкает слюнями мою подушку. Кстати, неплохо бы отдать вещи в прачечную. Итого на сон у меня остается всего пара часов.
Встав с кресла, потянулся до хруста в позвоночнике и, сделав пару наклонов в разные стороны, пошел на кухню. Сон для слабаков. Кофе и за работу, Эсирис, хватит быть как девочка.
По дороге к бодрящему напитку решил, что душ мне тоже не повредит, но это было единственное отступление от плана. Дальше утро шло по намеченному сценарию и к часу дня я вернулся в квартиру. Злой, голодный и с желанием смеяться в голос. Во всем виноват Генри Коул, который позвонил мне, так как не мог пробиться к Джету. Что, в общем-то, неудивительно, ведь тот разрядил свой телефон еще прошлым вечером. А у доктора была паника, пациентка попалась строптивая, с норовом, и послала его с его предложением об оплаченном аборте в далёкое эротичное путешествие, да ни куда-нибудь, а прямиком к моим родителям. Ай да Лу, узнаю характер своей помощницы.
Заглянул в спальню и с удивлением посмотрел на пустую кровать. Странно.
— Джет, придурок, ты где?
Судя по грохоту и мату, что раздались со стороны ванной, друг скорее жив, чем мертв, что уже радует.
Проходя мимо ванной комнаты, постучал в дверь и, выслушав еще кучу проклятий в свой адрес, пошел на кухню. Зная повадки моего гостя, там точно есть что-то вкусное. Есть у него такая привычка, готовить с похмелья — говорит, помогает прийти в себя. И сегодня он не изменил, не подкачал: на столе стояла глубокая тарелка с салатом, а на плите в сковороде под крышкой что-то очень вкусно пахло. Посмотрим… мммм, ризотто с грибами. Схватил ложку и начал есть прямо из сковороды.
— Эсирис! Сядь, бога, ради за стол. Неандерталец чертов!
— Жа, мамошка.
Не прекращая жевать, сел куда было сказано и с любопытством посмотрел на друга. Сейчас в нем ничего не напоминало того парня, который вчера спал у меня под дверью. Нет, это был старый добрый Джет — начальник службы безопасности развлекательного центра, моя правая рука и один из сильнейших демонов в этом городе. Ну, слава богу, очухался и готов к действиям.
— Отлично выглядишь, выспался?
— Даже не начинай, Дэль, — с тарелками в руках, влажными волосами и еле заметной царапиной на губе он был такой грозный, ага. Прям боюсь-боюсь! — Эсирис, прекрати скалиться и жуй. Нам еще ехать в Papillon hotel, хочу посмотреть, что там наворотила малышка, ну и подсчитать, сколько я должен тебе за восстановление номера.
Ну точно, пришёл в себя и начал думать. Хотя его ждет разочарование, кроме разрезанных на мелкие клочки костюмов, пары маек и штанов, в номере больше ничего не пострадало. Лу, девочка эмоциональная, но далеко неглупая.
Дал спокойно другу позавтракать и лишь после того, как мы утолили голод, небрежно бросил ему кусок информации:
— Мне позвонил Коул…
Какая прелесть, Джет поперхнулся, перевернул чашку с горячим чаем себе на брюки, вскочил со стула и, скинув мокрую ткань, замер посередине комнаты в одних трусах. Кто молодец? Я молодец — так взбодрил друга. Поймав темнеющий взгляд инкуба, решил поделиться еще частью информации.
— Лу была на приеме. Послала Генри к чертям собачим, и сказала ему проваливать вместе с деньгами и тем идиотом, который уже оплатил операцию, прямиком в преисподнею.
Сижу. Спокойно пью чай и наблюдаю, как Джет меняет цвет кожи. То-то же, головой думать надо, прежде чем делать такую хрень. У самого мозг отказал? Так нужно было посоветоваться с другом, а не пороть горячку. Зато я успел убедиться, что не говорить о нашем с Лу договоре — было правильным решением.
— Что… Как?
Ого, судя по голосу, Джет опять на грани срыва. Черт бы побрал всех влюбленных, никакого веселья с ними!
— Что как? Генри? Он в растерянности, почти на грани истерики, не знает, что делать и как тебе сообщить, что не справился с хрупкой девушкой, — вот, совсем другое дело, пусть лучше злится, чем сереет на моих глазах, — а если ты про Лу, судя по словам доктора, она в порядке. Злая, упрямая, гордая. В общем, твоя малышка себя и ребенка в обиду не дала.
— Сукин сын, Эсирис, да как ты… Ты!!
— Пришел в себя? Разозлился?! А теперь послушай меня!
Медленно встал из-за стола и выпустил сдерживаемую ярость. Как собаку с поводка, спустил свои эмоции на Джета. Пусть почувствует, насколько я сейчас зол, как сильно разочарован и насколько мне НЕ все равно на их ситуацию!
— Ты налажал, друг. Дважды! В первый раз, когда вообще допустил эту ситуацию, и во второй, когда, не решив вопрос с Лу, не обсудив с ней все, слышишь меня, ВСЕ, не взирая на все ограничения и запреты, отпустил девчонку. А, ну и в тот момент, когда с дуру оплатил ей аборт, — смотреть, как друга бьет дрожь от концентрации в комнате моей подавляющей энергии, было неприятно, но я должен был так поступить. — Ты, взрослый мужик, повел себя как безответственный пацан, мало того, подставил наши задницы под удар, черт с ним, разберемся, не впервой, но ты подвел слабую девушку. Человека. Ту, которая доверилась, полюбила тебя, черт возьми, а в ответ получила один подслушанный разговор и оплаченный аборт. Представляешь, каково ей сейчас?!
— А что бы ты сделал на моем месте?! Если бы твоя Кэрри, случись такое, забеременела от тебя и это могло бы стоить ей жизни, что бы ты сделал?!
Джет тяжело дышал, видно было, насколько ему сейчас плохо, он продолжал бороться: со мной, моей силой и своим чувством вины. Тем, кто ни разу не чувствовал на себе подавляющую силу сильнейшего, не понять, как это — стоять рядом и не упасть на колени, сжимаясь в комок, только чтобы избежать этого давящего чувства. Я знаю, о чем говорю, раньше отец часто прибегал к такому способу в моменты обучения, чтобы его сын знал, помнил и понимал ответственность за ту силу, которой обладает. Спасибо, папа.