В углу комнаты Анука была нора. Её продолбили специально для Тариаса, и когда наконец аспид по-царственному неторопливо выползает из отверстия в стене — это тот самый момент, когда позже уже нельзя.
Мун и Анук наклонились одновременно, сейчас было вообще не до того, чтобы второе тело двигалось как-то отлично от первого, и Тариас скользнул по их подставленным рукам, витками поднялся к плечам, а потом обнял шею Мун двумя витками тела, опустил голову чуть ниже шеи, в ямку между ключицами
Все было готово.
Если бы Мун сейчас увидел Мансул — с аспидом на шее, с Алимой на голове, и с сияющей каплей-чартой над переносицей, он бы, наверное, все сразу понял. И с кем связался, и какая судьба его ждет. Вот только он не мог её такой увидеть, у Сальвадор были слишком жесткие условия сделки.
Мун поднесла к морде Тариаса ладонь, и аспид тут же впился в неё зубами.
Его яд был ключом, открывавшим ей доступ к магии на некоторое время.
Мир стал ярче. Кожа северянина — прозрачнее, и Мун увидела яд, проникающий в его кровь.
Глубоко пробрался…
Ох, уж эти хрупкие смертные. Так немного им надо, чтобы умереть.
Любой магик за отравленного в таком состоянии бы не взялся. Ну, или бы денег слупил много.
Она не была магиком.
Она была Сальвадор.
Одна ладонь Королевы Ядов легла на сердце северянина, удерживая магически его ритм, чтобы не вздумало остановиться.
Вторая, укушенная — на его рану, чтобы заставить яд вернуться тем же путем, что он и проник в его тело.
По жилам побежало тепло. С магией хорошо. Очень хорошо. И какая же она была дура, что согласилась её запечатать. Но ничего не поделаешь — придется доигрывать игру без неё.
Яд — её кровь, яд — её собственность, и никто в пустынях не умирал от яда без её разрешения.
Сегодня странный день, сегодня она выдавала помилование.
Сегодня яд убитой тем ушлепком пустынной кобры вновь вернется в кровь своей королевы.
Капля за каплей яд покинул тело Пауля Ландерса, влился в кровь Мун, той, что в ипостаси великого духа звали Королевой Скорпионов.
Пауль начал дышать и сердце его забилось ровнее.
Мун выдохнула.
Смертный остался жив.
Она успела, она вывернулась — а это было непросто, с учетом условий её пари. Проклятия не будет, смертный выживет.
— Са-а-ал-ли, — зазвенел в эфире голос Эльяса. Он почуял, что она воспользовалась силой из-под печати. Судя по всему — он был уже близко. Сейчас явится разбираться.
И вот только этого ей сейчас и не хватало.
Эльяс материализовался у самой двери каморки Анука, скрестив руки на груди. Каморка и без этого была тесна, а с появлением нового гостя стала тесна просто невыносимо.
Сальвадор никак не могла привыкнуть к этому телу Эльяса. Смазливый, худющий парень, будто состоящий из одних только костей, держащихся вместе только силами магии да длинного языка их хозяина. В бесформенном широком халате чародея и пурпурном тюрбане на лысом затылке.
Он был совершенно не похож на Эльяса эль Мора в его истинной ипостаси, с развевающимися на ветру длиннющими черными волосами, в облаке черных крыльев за спиной.
Одно только осталось глаза Эльяса остались неизменны, ярко-лиловые, блестящие, и сейчас они глядели на Мун настолько насмешливо, что уже за это хотелось материализовать короткий кривой кинжал души и вогнать его ехидному Королю Воронов ровно под горло, между ключицами. Туда, где располагалось магическое ядро этого божка.
Мун пришлось себе напомнить, что вообще-то она Эльясу была должна. Что если она не доиграет это пари на его условиях — он не снимет с неё проклятие.