— И что ты предлагаешь? Вышивать крестиком? Или печь эклеры? У каждого свои хобби и развлечения. Я люблю чтоб адреналин бурлил, поострее и пожестче. Я не барышня в кринолине.
— Ты моя невеста, — рычу и прикрываю глаза от наслаждения. Ее запах дурманит и манит. — И я не разрешаю тебе собой рисковать! Поверь, «поострее и пожестче» я тебе могу и без вреда для здоровья обеспечить, когда придет время.
— А не сводить любую тему к сексу ты не можешь да?! — Возмущается она и тянется к моим губам за поцелуем, но вместо сладкой неги дарит боль от злого укуса и шипит отчаянно, — отпусти!
— Пойдём завтракать, — действительно отпускаю ее, чтобы тут же перехватить ледяную ладошку своей горячее рукой. — Хоть бы перчатки надела! Совсем глупая!
— На себя посмотри! Умнище! — Смеется Искорка, меряя меня скептическим взглядом и крутя пальчиком свободной руки у виска. И тут до меня дошло, почему охранники смотрели на меня так странно. Стою посреди снегов, на морозе, в одних только спортивках лёгких и майке. Босой и раздетый, как был, так и сиганул в окно. А, забыл упомянуть, что снег под моими ногами тает, как и на голове, поэтому я еще и немного мокрый. Надо признать, сейчас Жасмина права. По сути, за что я ее ругаю? За то, в чем сам грешен. Мрак! Эта девчонка просто отражение меня самого, только слабее, светлее и нежнее интерпретация.
— Пойдём, — усмехаюсь я, ведя Искорку в дом. — Оба хороши.
— Интересно, что дядя Сава с Валентином подумали, увидев тебя такого горячего, — смеется Жасмина и запрокидывает голову, жмурится от оседающих на лицо снежинок.
Я лишь обреченно отвернулся. Нельзя же быть такой сладкой, желанной, близкой и недоступной одновременно! Это искушение в чистом виде! Или скорее… самое настоящее издевательство! Подавил скорбный вздох, безмолвно прося вселенную помочь мне.
— Маам, а расскажи мне про вас с папой? — прошу я несмело, когда в очередной раз родительница вышла на связь.
— Что именно, дорогая?
— Ну… почему ты ему уступила? Ведь он украл тебя. Неужели необидно было? Пошла на поводу его наглости? Или это тот самый стокгольмский синдром?
В ответ услышала мелодичный смех матери.
— Глупенькая моя, — ласково говорит она, и я чувствую в любимом голосе улыбку. — Скажи, Алекс допекает, да?
— Та да, — с тоской призналась я. — А мне ему голову проломить хочется.
— Допечь он может, да, — снова улыбка в голосе. — Не переживай, ты всё поймёшь, когда придет время.
— Мааам! Да я с ума сойду раньше! Мне его хочется прибить, ей богу! Причем даже без повода. Я сама понимаю, что несправедливо реагирую на Алекса, но ничего поделать не могу. Меня бесит в нем всё!
— Так ли уж всё? — Коварно спрашивает мама, — ведь не только негативные чувства он вызывает, не так ли?
Я смутилась, не зная, как говорить об этом с родительницей.
— Что притихла? — Усмехается она. — Уверена, что Ортайл не держит тебя за ручку, как в детстве.
— Маам, я как-то не хочу это обсуждать.
— Отчего же?! Давай поговорим, расскажи нам обеим, что тебя гложет, помимо надуманной ненависти.
— Мам!
— Он тебя волнует, не так ли?! — Догадливо произносит мама. Я лишь молчу. — Они это умеют. Волновать. Демоны… проникают в твои самые потаенные желания, о которых ты даже еще не знаешь сама, нашептывают, совращают, обещают… При этом не говоря ни слова. Демонам хватает и взглядов. Особый пилотаж — поцелуи! Они способны настраиваться на нас через тесный контакт. Манипулировать сознанием, лечить или калечить, а мы даже не заметим этого, наслаждаясь игрой их умелых и наглых губ.
— Мам, вот я неуверенна, что хочу такие подробности знать, — я совсем стушевалась. Совсем не это я хотела услышать, начиная разговор.
— Ну и напрасно, малышка, — мягкий голос матери успокаивал, — ты должна знать, на что способны эти твари!
— Так почему тогда?! — Совсем запуталась я в рассуждениях родительницы. — Если они такие твари, почему ты позволила папе себя поработить?! Почему не сопротивлялась?
— А зачем? — Ошарашивает меня мать. — Скажи мне Жасмина, зачем сопротивляться собственному счастью? О каком порабощение ты говоришь?!
— Ну… ты ж сама сказала, что демоны — твари, — я отчаянно взвыла, падая в подушки кровати, — мам, я запуталась!
— Твари, — смеется мама, — еще какие! Особенно твой отец! Но, какая мне разница, если я люблю его?! Да, демоны способны на многое! Они чертовски сильны, их возможности трудно ограничить, их способности ужасающи! Но, ты должна понимать, дорогая, что демон никогда не использует свои возможности во вред тем, кого любит.
— Ну, а как же гордость?! Человеческое достоинство? У меня кулаки чешутся, когда Алекс начинает командовать. Вот, папа взял и сослал вас троих к черту на рога! Почему ты не поругалась с ним по этому поводу? Не возразила! А, молча, последовала указаниям мужа! Это же унизительно! Я бы на твоем месте ему такой скандал закатила бы! УХ! — Погрозила я потолку кулаком.