— Я чтец и повелитель душ, Лилия. Это в идеале, если развить дар до нужного уровня.
— И что это значит? — Не понимает она.
— Если уметь управлять моим даром, то можно читать людские души. Их желания, страхи, пороки, грехи. Можно манипулировать тонкими структурами, переселять их, отнимать, лечить или калечить, изучать. Можно научить раненную душу снова любить, или жестокую душу заставить пережить то же, что и ее жертвы переживали. Это очень сильный и страшный дар, капелька.
— И что? Ты им овладел? — Серые глаза неправдоподобно широко распахнулись и я читаю в них ужас.
— Нет, конечно, — без зазрения совести, я вру своей малышке, чтоб не пугать её. — Где я найду наставника? А играть с душами людей, не умеючи… чревато знаешь ли, ты же знаешь, я законопослушный демон и Равновесие нарушать не хочу.
На словосочетание «законопослушный демон» мы оба ухмыльнулись. Такого каламбура мир не слыхивал.
— И всё-таки, ты что-то же умеешь? — Не сдаётся капелька. — Я же помню эти ваши с Тьмой поползновения. Казалось, что и правда в душу лезете.
— Что-то конечно умею. Талант ведь не пропьёшь…
— Я так понимаю, в церковь идти и просить защитить мою душу от демона, который пытается ее забрать уже поздно? — Неловко шутит Лилия. Я завожу девушку в здание офиса, держа за талию, и самодовольно ей ухмыляюсь.
— Не пытается, кукла, не путай. Я уже ее забрал. Твоя душа теперь принадлежит моему демону. — Дарю ласковый поцелуй в макушку моей девочке, что аж вздрогнула от такого заявления и завожу в лифт. Вижу, насупилась. Размышляет. Сейчас глупостей напридумывает себе, а мне потом с этим разбирайся. — Но ты не переживай, у нас был честный бартер. Ведь ты тоже отобрала мою душу и небрежно носишь её где-то в районе своего декольте, — почему я решил вдруг отойти от выбранной тактики «покоя» я не знаю, но прямо почувствовал, не сделай я этого, Лилия не поймёт меня правильно со всеми этими разговорами о душах… Поэтому я только крепче подтянул к себе свою куклу за талию и зарылся в её пахнущие мёдом волосы лицом.
— Я же твою душу бережно храню в собственном сердце, — шепчу ей и не выдерживаю близости, чувствую, что готов её прямо здесь в лифте распять на стене и со вкусом и знания дела поиметь. Кажется, заигрался я со своим воздержанием. Надо или совсем держаться на расстояние или уже взять её. Изнутри недовольно заурчал демон. Вот это уже новость. Не я его, а он меня останавливает и усмиряет. Конечно, он то с её светом уже был, хоть и в недолгом и поверхностном, но контакте, ему легче. А мне что делать? Я же мужчина и у меня есть потребности. А приходится терпеть.
Чувствую, как Лилия напряглась, крепко прижатая ко мне. Не сразу, но понимаю, что она испугалась, почувствовав моё возбуждение. Демоны! Да я уже совсем себя не контролирую. И как прикажете мне из лифта выходить с эрекцией на весь офис?! Но и это херня! Хуже то, что я напугал капельку. Она замерла в замешательстве, а мне в грудь упёрлись тонкие ладошки, отгораживая нас друг от друга.
— Извини, — шепчу ей в макушку и дарю белоснежным волосам скромный поцелуй, от которого у девушки внутри всё перевернулось. Она дёрнулась и замкнулась в себе еще больше. Лицо залила краска стыда. И снова этот колючий и горьковатый запах стыда. Чего она стыдится?
— Отпусти, — просит она и вырывается из моих рук. — Впервые за долгое время, она опять начала вырываться, как при первых моих попытках к ней подкатить.
Приходится отпустить и снова бросить виноватое «извини». Видимо прав был врач, что ей надо время, чтобы начать воспринимать мужчину не как агрессора и насильника. А я только что сломался, оступился и дал ей повод для дурных мыслей.
Двери лифта разъехались, и я привычно взял девушку за руку, повёл на рабочее место. Пусть отвлекается. Пусть всё забудет. А я, наверное, позвоню Алексу. Может этот шалопай в силах её развеселить? Почему-то его она не боится. Наверное совсем не воспринимает его в роли своего мужчины. Меня это должно радовать. Если б не её страх и стыд передо мной.
— Удачного дня, крошка, — скользящий поцелуй в висок и я запираюсь в своём кабинете. Хорошо, что у меня тут есть отдельный санузел. Ходить целый день с болезненным ощущением невостребованного желания в мошонке вообще не в кайф. Придётся справляться с этой проблемой подручными средствами. Точнее вообще ручными. Демоны, словно в подростковый возраст вернулся, — угрюмо подумал я, заходя в санузел и расстегивая ремень на брюках…
Не жива, не мертва следую за Кириллом в его приёмную, ведомая, как дитя за ручку. Даже думать не могу, что это сейчас такое было в лифте. Нет, я то знаю, что! Не совсем же тупая, как минимум теорию понимаю и анатомию в школе изучала. Но… он же вроде охладел ко мне? Или нет? Чёрт их поймёт, этих мужчин! А уж тем более демонов…
Смотрю в хлопнувшую дверь кабинета. Кирилл не особо церемонился и свою злость за мой испуг даже не скрывает. Дверь грюкнула так, что у меня на столе покачнулась стопка с папками. Слышу, как щёлкнул замок. Понятно… никого не хочет видеть. Пойдёт сбрасывать напряжение самостоятельно. Интересно в его личном санузле есть душевая кабинка?
Пошатнувшаяся было, стопка с папками не выдержала образовавшегося крена и скользнула на пол, разлетаясь широким веером по всей приёмной. Вот так вот и мои отношения с Кириллом летят… ко всем чертям…
Я только что испортила, должно быть последний шанс… может, это была проверка, насколько я дам к себе приблизится? Теперь он знает, насколько и ему нет интереса и дальше тратить своё время на строптивую девчонку, которая еще неизвестно, может быть уже испорчена другим.
Я сокрушенно вздохнула и опустилась на четвереньки собирать папки ковром устилающие пол в приёмной моего шефа. И все эти мысли… одна другой горше… не сразу заметила, как берясь за очередную папку, закапала её слезами смешанными с тушью. Дура! Я самая настоящая дура! Что я вообще себе возомнила? Что древний демон, мужчина с вполне определенными потребностями, существо непривыкшее к отказам, будет пылать ко мне платоническими чувствами? Дура!
Поглощенная своими мыслями и печалью, не услышала, как в приёмную кто-то вошел. Очнулась, когда одна из папок, за которой я как раз тянулась, сама прыгнула мне в руку, подданная чьей-то чужой рукой.
— Несчастная Золушка, не иначе, — хмыкнул Антон, встретившись со мной взглядом. Я испуганно вздрогнула, учуяв неприятные холодящие душу нотки в голосе. И непроизвольно выпустила из руки папку, которую мы вместе держали. Получила в ответ на свою реакцию, удивленно изогнутую бровь. Причём удивление такое… недовольное…
— Кирилл занят, пока никого не хочет видеть, — я пытаюсь сохранить остатки самообладания и не забиться в угол комнаты с визгом «уйди чудовище!». Поднялась, поправила классическую светло-серую юбку-карандаш и отправилась к столу, оставить там, уже собранные папки.
— Интересно, — недобро улыбнулся Антон, следуя за мной, по пути поднимая оставшиеся папки с пола, — что же такого произошло тут? Ты ползаешь по полу в слезах и уничтожаешь следы погрома, он злой, как чёрт, не хочет никого видеть… поругались, голубки?
— Антон, ты пожалуйста не забывайся, — вдруг смелею я и оборачиваюсь к начальнику охраны лицом. — Мы на брудершафт не пили с тобой. Поэтому и обсуждать личные вопросы не будем.
— Ух… — сделал вид он, что его истоптали мурашки, и улыбнулся, — какая ты бываешь… и не скажешь так сразу, что боишься до дрожи…
Я недовольно поджала губы и отвернулась к столу, делая из разрозненной кучи бумаг и папок, устойчивую конструкцию. Не смотря на моё недовольство в глазах, Антон молча взялся помогать мне. В таком напряженном и продуктивном молчание прошло пару минут, пока я не почувствовала его руку у себя на пальцах и вдруг вкрадчивый вопрос заставил меня содрогнуться…
— Почему ты меня боишься? — Вопрос прозвучал слишком внезапно, слишком близко и слишком уж вкрадчиво, словно вполз в моё сознание, заставляя говорить правду.