***
Огромный зверь баагвай шел неторопливо, мерно покачиваясь. Капелька, как нежно назвал её Гэрах, невыносимо воняла. Запах от неё исходил ну очень специфический — резкий, мускусно-гнилостный, стоило неосторожно повернуть голову и он бил в нос, с силой матерого боксера, едва не сшибая с ног. Время от времени я утыкался носом во вспотевшую спину Гэраха, жаркое дневное солнце нещадно припекало голову, и я периодически то ли засыпал, то ли терял сознание. Свалиться с баагвайя мне не позволяла лишь веревка, которой я был привязан крест-накрест за бедра к седлу. Еще радовало, что руки связали спереди и, хотя я почти не мог ими шевелить, в таком положении хотя бы меньше ныла рана.
Диоле повезло куда меньше. Её связали по рукам и ногам и уложили в телегу с расчлененными вялеными трупами кинцемори. Нужно было думать, как спасти её, но в голову как назло ничего оригинального не приходило. На то, что мне получится сбежать вместе с ней, я даже и не надеялся. Единственный вариант, попробовать выбить ей свободу шантажом.
Стало намного легче лишь тогда, когда багряное небо стало темнеть, а солнце уверенно уползало за горизонт. Мучительная жара отступала, баагвайи, похоже, тоже устали, потому как Капелька Гэраха то и дело останавливалась, норовя завалиться набок. В конце концов, Буравчик Гохана упрямо улегся на живот, и вождь объявил привал.
Меня наконец-то отвязали, дали попить, Капельку увели и я, вдохнув полной грудью свежий воздух, почувствовал себя намного лучше. Сорги суетились вокруг; женщины занимались костром, мужчины разбивали лагерь. Тут и там, повсюду вырастали шатры, словно грибы после дождя. Краем глаза среди снующих соргов я заприметил рожки Диолы.
— Куда её ведут? — спросил я сорга, который вел меня к одному из шатров.
— Туда, где и положено спать скоту, — буркнул он в ответ.
— А где у вас положено спать скоту?
— На привязи.
— Почему бы ей не спать в шатре, как остальным? Передай Гэраху, что я требую, чтоб она ночевала со мной.
— Фу! Не думал, что высшие такие извращенцы. Может быть, тебе на ночевку лучше Капельку пригнать? — противно захохотал сорг. А я-то думал, что у этого народа напрочь отсутствует чувство юмора. Хотя я его шутку не оценил.
— Нет, — поморщился я, вспоминая Капелькин смрад. — Только Диолу.
— Я не буду ничего передавать, — вдруг перестав смеяться, гаркнул на меня сорг, и грубо затолкал в шатёр.
— Эй! Скажи Гэраху, что у меня есть разговор! Отведи меня к нему!
— Господин запретил с тобой говорить, — послышалось у входа.
— Но ты ведь говорил! — возмутился я.
Сорг шаркнул ногой, но ничего не ответил.
— Ну и пошел ты…, — выпалил я в сердцах.
В этот раз шатёр оказался попросторнее, нежели тот в котором я сегодня проснулся. Здесь можно было даже встать в полный рост. В углу горел факел, по центру лежала ярко— красная шкура баагвайя. В конце шатра стоял небольшой деревянный поднос с едой. На этот раз мясо принесли. Злость жгучей волной ударила в голову, затмевая разум, и я рванул к выходу. Со всего разбегу напоролся на караулящего меня сорга-шутника.
— Куда?! — тот резко среагировав, пихнул меня ручищей в лоб, я залетел обратно в шатер и завалился на спину. Рана тут же напомнила о себе острой болью.
— Сдурел? — татуированная морда появилась между серых створок входа и выражала крайнюю степень недоумения.
— Убери мясо! — выкрикнул я больше от боли, чем от возмущения.
— Я тебе что? Прислуга?
— Пока не уберешь, буду пытаться убежать! — пригрозил я.
Морда сорга приняла задумчивый вид.
— Ладно, давай сюда мясо, сам сожру, — наконец согласился сорг.
— Я к нему не притронусь, зайди и сам забери.
— Мне нельзя!
— Да-да, и говорить со мной тоже нельзя! — язвительно заметил я.
Сорг мелкими неуверенными шагами, словно нашкодившая детина, наклонив голову и то и дело опасливо косясь в мою сторону, вошёл в шатёр, загреб в охапку мясо и быстро-быстро скрылся за пологом.