— Так. — С самым серьёзным видом, произнёс Лут, подняв руку. — Стоп. Хватит, разглагольствовать на важные темы посреди улицы, нас слышат все кому не лень. Пойдёмте, обустроим свой лагерь. Я уже забронировал нам место за городом.
— Веди нас. — Многозначительно взглянув на Лута, сказал старый мастер.
— Тогда за мной. Нам надо пройти через главную площадь Минора, сделать фотку у центральной статуи города, а потом по прямой на выход.
— Фотку? Зачем это? — Поинтересовалась Фаина.
— Новый заскок организаторов турнира. Приказано всем побывать в данном месте и в качестве доказательства выслать фото. — Пожав плечами, ответил Лут.
Компания отправилась на главную площадь старинного города, которая оказалась весьма обширной. Как и говорил жрец, посреди площади возвышалась главная статуя города романтического направления. Она изображала минотавра и минотавриху, одетых в красивые одежды и танцующих парный танец.
— Ничего себе? Это что за застывший танец? — Удивился Хит.
— Да какая разница. Давайте сделаем фото и пойдём дальше. — Доставая планшет, сказал жрец. — Прошу участников турнира, встать за вон ту двойную линию у постамента для фотки. Сделаем всё по инструкции и пойдём дальше.
Фаина и Хит отправились в указанное место, как и Фар с Ладой.
— А мне идти? — Спросил Жар.
— Не. Ты призываемый дух, тебе можно не светиться лишний раз, а то мало ли какие из твоих способностей может выдать снимок. — Ответил Лут.
— А способности парней будут в безопасности? — Тут же спросил дух огня.
— Нет. Но у парней нет выбора, а у тебя есть. В инструкции сказано, что нужно выложить фото призывателя с тем, кого он призывает. Фаина призывает Хита, а не тебя. Значит, тебя можно спрятать и приберечь в качестве тайного оружия.
Жар расплылся в довольной улыбке. Ему понравилось определение «тайное оружие».
— Готово, можем идти дальше. — Произнёс жрец, пряча планшет.
— Не прячь. — Неожиданно попросил Бу. — Дай мне я хочу рисунки на брусчатке сфоткать.
— Зачем тебе это? — Спросила Аа, почуяв, что Бу что-то замыслил.
— Сом пока не знаю, но едва их увидел как что-то внутри ёкнуло. Шестое чувство сработало. Знаю, что за ними что-то скрыто, только вот что пока не пойму. Поэтому и хочу сфоткать, чтобы потом разобраться.
— Давай, делай своё дело, и пойдёмте отсюда. Нам ещё лагерь разбивать и ужин готовить. — Поторопил молодого дьявола старый мастер, давая всем своим видом понять, то считает это дело пустой тратой времени.
А вот Хит и Фар мысленно благодарили Бу за нежданную задержку, ибо едва они переступили через двойную линию выложенную брусчаткой белёсого цвета, как им стало не по себе. Обоим стало плохо, но каждый и виду не показал. Фар только схватился рукой о постамент скульптуры, и тут же словно тысячи молний пронзили его тело. Пробуждённый дух едва сдержался, чтобы не скорчится и не завопить от боли.
— Я был здесь. Был. Я видел уже всё это, видел. — Только и проносились мысли в его голове, не давая вернуться в реальность. Он стоял, словно прилипнув рукой к постаменту не в силах сдвинуться. Стоял, пережидая приступ боли.
Что с тобой? — Словно почувствовав неладное, спросила Лада и протянула ему флягу с водой. — Выпей, станет легче. У меня тоже иногда, начинает кружиться голова в мустах с таким большим скоплением народа.
Девушка опустила нежную ручку на плечо своего защитника, и Фар взглянул на неё невидящим, затуманенным взором. Словно заторможенный протянул руку и, взяв флягу, приложил к своим губам. Холодная, живительная влага, словно манна небесная, пролилась в его пересохший от боль рот. С каждым глотком прохладная влага прогоняла боль, возвращая его к жизни.
— Благодарю. — Только и смог пролепетать Фар, приходя в себя, и быстро вышел из круга.
Зато Хит не спешил покидать это место, хотя и его мучила не меньшая боль. Он просто стоял и смотрел на Фаину, пожираемый всё возрастающим голодом. Он хотел есть. Есть, словно не ел тысячу лет. Он хотел съесть именно её. Но почему? Почему именно сейчас так резко возросла сила его голода и желание съесть ту, что вырвала его из лап печати.
— Плевать на то почему. — Подумал Хит. — Я хочу её сожрать, вот и всё. Сожру, при первом же удобном случае и получу свободу. Ту самую, всеобъемлющую свободу, которую он знавал прежде. Давным-давно, когда бывал в этом городке за долго до рождения его желанного угощения.
Ничего не говоря, он превозмог собственную боль и разрывающий изнутри голод и пошел следом за той, к которой был прикован. Он шел, словно во сне не обращая внимания на то, что их странный вид постоянно привлекает всеобщее внимание. Да плевать он хотел на все эти любопытствующие взгляды. На шепоток и прочую ерунду.
Даже когда путешественники покинули многолюдные улочки и оказались на забронированной площадке под лагерь, он думал лишь о еде. И вот, наконец. Наступил долгожданный вечер, а за ним и ночь. Фаина улеглась в палатке и сладко уснула. Он это точно знал, она крепко спит, ибо чувствовал каждый удар её сердца. Такого аппетитного и соблазнительного сердечка.
Остальные уснули. Даже Жар отправился в костёр, дабы набраться сил. Больше медлить он не стал. Тихо, незаметно, словно бестелесный призрак он пробрался в палатку своей мучительницы, обузы связавшей его обязательствами. Той, что ограничила его свободу.
Не теряя времени, склонился над спящей в спальном мешке девушкой, выпустил клыки и вонзил их в шею.