Боевые навыки: нет
Достижения: нет
Провисев перед глазами где-то с минуту — за это время я успел перечитать все трижды, но понял ненамного больше, чем если бы текст шел, например, на японском — табличка исчезла, ненадолго сменившись кроваво-красной надписью:
и затем экран передо мной погас.
3. Игра началась!
Открыв глаза (и когда это только я успел их закрыть? Совершенно такого не помню!), я обнаружил себя сидящим на тростниковой циновке в углу совсем крохотной — метра два на два, не больше — комнатки. Вся ее обстановка состояла из соломенного тюфяка (сам не знаю, почему я вдруг решил, что длинный плоский мешок, занимавший около трети помещения, был набит именно соломой — но как выяснилось позже, эта догадка оказалась абсолютно верной), низенького — стоящему человеку не выше колена будет — столика на четырех изящных ножках и аккуратной подушечки подле него. Одна из стен комнаты была деревянной, и в ней имелась широкая ниша, в глубине которой одиноко висела не то художественная гравюра, не то план эвакуации при пожаре. Три остальные стены выглядели едва ли не бумажными — приглушенный свет проникал в комнату прямо сквозь них. Ни дверей, ни окон заметно не было.
Что до меня самого, то на мне было белое каратэги — костюм для тренировок, состоящий из широких штанов и куртки, в просторечье у нас, в России, обычно называемый «кимоно». Не то чтобы совсем уж неверно называемый — в широком смысле слова под «кимоно» японцы понимают вообще любую одежду неевропейского фасона. Но все же классическое кимоно — это нечто вроде халата. А штаны с курткой для занятий боевыми искусствами правильно именовать «доги». Ну или конкретно для каратэ — каратэги.
Моя куртка была подвязана поясом — как и она сама, девственно белым. Похоже, Путем Пустой Руки — каратэ-до — мне предстояло идти с самого что ни на есть начала.
Никакой обуви — ни у меня на ногах, ни вокруг в комнате — не нашлось.
Поднявшись с циновки, я еще раз пристально оглядел помещение — уже с высоты собственного роста. Взгляд снова зацепился за гравюру в нише, и я шагнул к ней, чтобы рассмотреть внимательнее. Более всего изображение напоминало карту, значительная часть которой, впрочем, оставалась скрыта серым «туманом войны» — несмотря на всю поверхностность моего знакомства с компьютерными играми, о таком термине я слышал. Четко прорисованы были лишь пара строений в самом центре, одно над другим, и извилистая дорожка между ними. На нижнем из объектов красовался значок в виде заключенного в красную перевернутую каплю черного кружочка, так и кричавшего: «Вы находитесь здесь!»
Что ж, уже неплохо. Два здания, в одном из них я, к другому ведет тропинка — значит, вероятно, мне нужно туда пойти? Или нет? Может, и нет, но никаких иных идей о том, как вести игру, у меня все равно не было.
В любом случае, прежде, чем искать обозначенное на карте здание, следовало как-то покинуть эту комнату — как я уже упоминал, ни окон, ни дверей в ней я не видел. На пробу легонько толкнул рукой заднюю стенку ниши с картой — безрезультатно. Пожав плечами, я перешел к другой стене. Выглядела она довольно хлипкой — тонкая, охотно прогибающаяся под пальцами бумага, натянутая на деревянный каркас. Стоило же мне коснуться одной из его реек, как добрая половина стены почти сама собой плавно отъехала в сторону, открыв широкий проход наружу.
За раздвижной дверью оказался длинный пустой коридор, справа заканчивавшийся тупиком, а слева — каким-то светлым помещением. Туда-то я, не долго думая, и направился и, преодолев десяток метров, оказался на открытой веранде. В кристально-голубом небе весело светило солнце. Лестница передо мной вела в нечто наподобие зеленого сада с ручьем и водопадиком, окруженного невысокой каменной стеной. В стене имелись воротца.
Все это выглядело как-то очень… по-японски!
— А говорили, будет Россия… — пробормотал себе под нос я, спускаясь по лестнице в сад и ставя ногу на выложенную белым гравием дорожку. Ступню ощутимо кольнуло — безобидные с виду камешки на поверку оказались довольно острыми. Недовольно поморщившись, я сделал шаг к воротам.
— Что, так босиком и пойдешь? — послышался вдруг сзади насмешливый голос.
Я резко обернулся: на веранде за моей спиной стоял парень примерно моего возраста — лет девятнадцати-двадцати. Ни разу не японец — с типично рязанской физиономией — открытым ширококостным лицом, носом картошкой, густыми русыми волосами… Да и говорил он по-русски так, что сразу было ясно: язык для него родной.
Одет незнакомец был в такое же, как и у меня, каратэги, но с яркой красно-белой эмблемой на груди.
Пояс на нем был желтый. Какая бы система здесь ни применялась (а как известно, в разных стилях каратэ-до используется разная последовательность цветов) — всяко круче моего белого.
Не очень пока понимая, чего ждать от этой встречи, я предпочел укрыться за надежной броней этикета, коротко, по-японски, поклонившись незнакомцу. Усмехнувшись, тот ответил мне довольно небрежным кивком.
— Говорю: так босиком и собираешься идти? — с ухмылкой повторил он затем свой вопрос.
Я лишь развел руками:
— А что, есть варианты?
Вместо ответа незнакомец проделал замысловатый пасс рукой — и откуда ни возьмись в ней появилась пара сандалий. Почему-то я вообразил, что он сейчас отдаст их мне, и даже уже дернулся было за ними, но, неспешно спустившись по лестнице, парень бросил обувку наземь и сунул в нее собственные ноги. Потом все же шагнул ко мне и протянул освободившуюся руку:
— Егор!
— Артур, — в свою очередь представился я, пожимая его ладонь. После чего спросил: — Научишь меня этому трюку с обувью?
— Какому еще трюку? — кажется, искренне удивился он.
— Ну… — я попытался скопировать его давешний жест. Вышло кривовато.
— Просто лезешь в Инвентарь и берешь, что нужно… — все еще непонимающе пожал плечам Егор.