Сначала он подумал, что ему показалось, но явное цоканье каблуков отражалось от стен и разносилось эхом по собору. Римский папа Франциск медленно развернулся и посмотрел на того, кто зашел в собор в такое позднее время. Это был мужчина, даже, правильнее сказать, юноша в белом костюме и светлыми волосами, которые отливали золотом. В такое время в соборе был уже полумрак, а эта фигура была словно луч света.
— Приветствую, сын мой. Что вы делаете здесь так поздно? Вход разве не закрыт? — вопрос Франциска разлетелся по собору, но гость ничего не ответила, а только остановился метрах в десяти от папы. — На сегодня посещение уже закончено, приходите завтра, после семи часов…
— У истинного Света нет приемных часов, ваше Святейшество, прошу заметить, — медленно проговорил посетитель, его глаза сверкнули голубым цветом то ли сами по себе, то ли от упавшего случайного луча. — Он карает и призирает в любое время и всех, кто это заслуживает.
— Вы определенно правы, но в мирской жизни существует строгий график, который, живя на этой грешной земле, мы вынуждены соблюдать… Прошу вас, приходите завра…
— Я настаиваю, падре. Мне нужна не помощь… Бога, — последнее слово было сказано им с едва различимой насмешкой. — Мне нужна лично ваша помощь.
— Говорите, что вас тревожит, сын мой, — папу римского явно напрягало такое расслабленное общение этого человека, он уже привык, что все окружающие говорят с ним с придыханием.
— Меня тревожит усиливающиеся темные силы. Они теснят меня, несмотря на то, что я нанес удар раньше…
— Что вы имеете в виду?
— Я уничтожил много последователей Тьмы, но они все равно смогли нанести мне фатальный удар.
— Вы кого-то убили? Простите, но я не хочу больше вести этот разговор…
— Вы только представьте: я сжег душу одного из последователей темного адепта и использовал его, но он быстро оправился от удара… Слишком быстро. У него сильные союзники, — гость словно не слышал того, что ему говорит римский папа.
— Прекратите нести эту ересь! Нельзя убивать, Бог против такого. Тем более, когда убивают, скандируя его имя…
— У Тьмы так много последователей среди обывателей, вроде вас. Больше, чем у меня. Вот чего я у вас прошу…
— Вы не в себе! Нельзя нести Свет и убивать братьев и сестер своих, необходимо прощать…
Вспышка света и странный посетитель навис над папой Римским с перекошенным лицом. На лице Святейшего выразился страх.
— Свет не должен убивать по-вашему? А как же кара? А как же сжигать еретиков и приверженцев Тьмы? Неужели ангелы не били демонов? Они не били своих братьев, в сердцах которых появились крупицы темного? — Голубоглазый кричал, и, что странно и страшно, его голос отражался от стен. — Я — Голубоглазый, я — пророк, адепт и сам Свет в одном лице, я — несу кару и прощение… Я, а не святые, которым вы поклоняетесь!
Голубоглазый направил ладонь в сторону балдахина и в него ударил луч света, который буквально срезал витые столбы. Балдахин начал медленно разваливаться и с грохотом упал на пол, снося собой алтарь над могилой Святого Петра.
— Вот ваш Свет! Он во мне… Я его адепт! — буквально выплюнул в лицо папе Голубоглазый.
— К…к…кто вы такой? — Франциск в ужасе смотрел на разрушенный балдахин.
— Я? Я — Голубоглазый, глава светлого Ордена «Белое крыло» и альянса Святая Инквизиция… Мне нужны инквизиторы — обыватели в мою армию. Думаю, у вас есть то, что мне нужно… — светлый магистр белозубо улыбнулся, положил руку на плечо римскому папе, после чего они оба исчезли во вспышке….
Они появились в кабинете Франциска, в резиденции папы римского. Голубоглазый сел в глубокое кресло, а Франциск остался стоять, его всего трясло. Не удивительно, ведь вся его обыкновенная картина мира просто рассыпалась и разваливалась на части. Да, он в какой-то степени верил в какое-то чудо, но, стоит признать, что современный мир накладывает особый отпечаток на твое мировоззрение, даже если ты глубоко верующий человек… Голубоглазый ненавидел церковников и верующих. Они были ему противны в своем олицетворение Великого Творца. Он не Бог, Голубоглазый это понимал. Он лишь создатель, а не великий спаситель. Ему было главным, чтобы его миры существовали, а как там живут тому всегда было начхать…
— Вы… Вы…
— Не притворяйся, жучок. Я знаю, что ты Посвященный, иначе не оставил бы те отряды инквизиторов, которые уже существуют много лет. Не спорь, — Голубоглазый поднял ладонь, прерывая возражения Франциска. — Ватикану давно известно о Творцах, и я это знаю. Вы даже имеете изрядное количество нашего снаряжения, только не знаете, как его использовать. Я все правильно говорю?
Падре немного задумался перед тем, как кивнуть. Да, кроме Швейцарской гвардии в сотню человек, у него были несколько тысяч засекреченных людей, которые именовались «инквизиторами». Если гвардия — это всего лишь ряженные клоуны, то это настоящие фанатики, которые мастерски владеют почти любым оружием.
— То есть вы… Вы тот самый, чье имя скандировали те террористы перед тем, как взорвать бомбу и убить тысячи людей? — эта ситуация долго расследовалась инквизиторами, но это ни к чему не привело.
— Да, для благой цели требуются жертвы, не так ли? Эти… бомбы были настоящими сгустками святого света. Первые жертвы в честь настоящего адепта и ради благой цели…
Падре задумался. Да, жертвы всегда будут, когда требуется идти к какой-то высокой цели. А этот человек… Или не человек? Не важно. Он сможет принести еще больше информации об этой странной грани мира, о которой нам так мало чего-то известно.
— То есть вы хотите стать для нас воплощением Света и Бога…
— Нет. Ты и твои инквизиторы будете боготворить меня! Я — ваш Свет, ваш Бог и вообще весь ваш мир. Тебе ясно? — голос Голубоглазого стал угрожающим.
— … хорошо. Я согласен. Что от меня требуется?