Посередине помещения стояло кресло-кушетка, похожая на те, что можно встретить в кабинете зубного врача. Рядом с креслом крутился Рик.
Я покрутил головой и оглядел помещение еще раз.
— На что ты смотришь? — поинтересовалась Селена.
— Пытаюсь найти дрель, — сказал я.
— Какую дрель?
— А вы разве не собираетесь просверлить мне череп и засунуть внутрь какой-нибудь кабель? — спросил я.
— Нет, — сказала Селена. — Но мне кажется, я понимаю, что навело тебя на эту мысль. Это оборудование выглядит достаточно архаичным и непохожим на то, что ты видел у нас раньше.
Или чего я не видел. В принципе, ни одного устройства сложнее глайдера мне на глаза так и не попалось.
— Потому что оно на самом деле архаичное, — продолжала Селена. — Нам пришлось реанимировать наши старые технологии специально для тебя. Потому что с современным интерфейсом управления ты не разберешься.
— Ну да, я же дикарь.
— Может быть, и разберешься, но не сразу, — сказала она более мягко. — А тут тебе и делать ничего не надо будет. Сядешь в кресло…
Я поставил Клаву рядом, я пределах досягаемости, и сел в кресло. Рик тут же принялся фиксировать меян ремнями. Что-то уже не очень похоже на кабинет стоматолога, какие-то более неприятные ассоциации начали всплывать из глубин моего мозга.
Например, лоботомия.
— А это обязательно? — спросил я, уже зная, что она ответит. И она не подвела.
— Это для твоей же безопасности, — сказала Селена.
И никакой торжественности момента и речей о маленьком шаге для физрука, но огромном шаге для всех Архитекторов.
Буднично и рутинно.
В следующее мгновение Рик уже опустил мне на голову ведро, этакий гибрид из ночного горшка и шлема виртуальной реальности, и я оказался в полной темноте. Конечно, я с самого начала не думал, что Архитекторы будут играть со мной честно, но похоже, что поле моих маневров сузилось до тесного коридорчика, и я уже задевал за его стены плечами.
— А чего делать-то? — спросил я.
— Уже ничего делать не надо, — сказала Селена. — Прощай, Василий.
— До свидания, — сказал я.
Тут они дернули за какой-то рубильник, и темнота осталась, а я исчез.
***
Темнота была вечной, а может быть, не вечной, а просто очень долгой.
Тишина тоже была вечной, а может быть, не вечной, а просто очень долгой.
Потом тишину сменили голоса.
Много голосов.
А темноту сменили образы.
Много образов.
Я, или уже не совсем я, или уже совсем не я, а что-то, ощущающее себя мной, появилось в центре этого пространства.