— Олег, — спокойно ответил я.
— А я Антон, — хмыкнул мужик. — Но для тебя, Олег, с этого момента и до выплаты долга я господин начальник, — заявил он.
Стоящий рядом глава станции поморщился на это, но перечить, что странно, не стал.
— Мы не в тюрьме, — возразил я, не понимая, что здесь происходит.
— Не в тюрьме, — покладисто согласился здоровяк. — Но вот в чем штука, Олег. Мы в космосе, и любое нарушение правил здесь приводит к смерти не только нарушившего, но и окружающих. И именно на мне висит ответственность, чтобы все работало как часы. А за свой многолетний опыт я понял одно: дисциплина — залог жизни. Вон, даже Ганс Людвигович со мной после одного происшествия не спорит, — кивнул он на начальника. — Так что, Олежа, пока не выплатишь долг и не укатишь с моей станции, для тебя и остальных я господин начальник и никто другой, понятно?
Опасности космоса я, как инженер, знал не хуже амбала. И про дисциплину сказано во многих книгах по правилам выживания в нем. Но вот то, как это положение будет воспроизводиться на практике, было для меня непривычно и вызывало раздражение. Да еще стоящие рядом Женя с Аленой, видящие такое показательное макание в грязь, не давали просто так спустить все на тормозах. Особенно стоящий и сжимающий кулаки сын. Ведь я для него пример, или кто? Потерять его уважение не хотелось, итак мы с ним не особо ладим.
— Я за субординацию, но не раб. Так что назовите свое отчество, и буду обращаться к вам уважительно, но без подобострастия.
Как мне прилетел его кулак в живот, я даже не заметил. А учитывая, что мы были еще в зоне с пониженной гравитацией, почти невесомостью, то меня унесло на несколько метров вглубь по коридору. Пока летел, зацепил по дороге нескольких будущих своих товарищей — рудокопов. Боль была не такая сильная, как можно было предположить, но вот обида чуть не заставила меня ринуться в драку, несмотря ни на что. Но смотрящий мне в лицо пистолет-шокер остудил мой пыл.
— Еще одно пререкание, и пойдешь в карцер, а в твоем деле появится дополнительная пометка, увеличивающая срок невозврата на планету.
После этого смельчаков возражать амбалу не нашлось. Кубрик, что нам выделили, на этот раз был гораздо больше, чем на корабле. Он даже учитывал, что мы семья и поэтому состоял из двух комнат. Кушать предполагалось в общей столовой. Гигиена проводилась тоже только в общественных местах и по расписанию. Но, как и обещали, помыться нам дали в первый же день.
А уже вечером на встроенный домашний компьютер пришли наши должности на станции и информация о том, к кому мы приписаны проходить первоначальную подготовку и социализацию. У меня в напарниках оказался мой ровесник, а вот Алене, дипломированному агроному, выпало работать под началом девятнадцатилетней девчонки, что только начальные курсы по космическому земледелию окончила.
— Ничего, поднаберусь практики и быстро ее обскачу, — оптимистично заявила супруга.
Женю ждали школа и выбор специальности. Хотя, думаю, он в первый же день помчится подавать заявление в военное училище. Не знаю, насколько у него это получится, но он у нас пробивной — даже если не сразу, но своего добьется.
Еще одним неудобством оказалась пониженная гравитация. Собственно, когда мы летели, то невесомость отсутствовала из-за постоянного ускорения корабля. Здесь же искусственная гравитация создавалась путем вращения станции и увеличивалась от центра к краям. В итоге на внешней стороне, где находились помещения администрации, охраны и больничного персонала, было также, как на Земле. А вот на нашем среднем кольце, в половине пути от центра, мне приходилось постоянно сдерживать себя, чтобы просто не врезаться ни во что из-за слишком большого приложения силы.
Утро началось для меня с общестанционного будильника. По нему в нашем новом доме начинался новый день и по нему же заканчивался. Полчаса на то, чтобы привести себя в порядок и завтрак, а потом уже на первую встречу с новым наставником, что объяснит мне азы профессии и, вообще, на ближайший месяц станет нянькой.
— Привет, новичок, — подошел вытянутый мужичок в светло-голубом скафандре с нашивкой рудокопа четвертого разряда. Здесь вообще все ходили в таких, и я в том числе. Различие было лишь в цвете да опознавательных нашивках. Хотя последние не слишком-то и нужны. Народу на станции дай бог тысяча наберется. Все друг друга хоть шапочно, но знают. — Меня назначили тебя обучать. Данила, — протянул он мне руку для пожатия.
— А ты давно здесь? — ответив на приветствие, спросил я.
— А ты не видишь, что ли? — неподдельно удивился тот.
Тут уже я не понял, о чем он.
— Ну, мой рост! И общая вытянутость. Это же профессиональная деформация всех, кто долго в невесомости и при малой гравитации работает! Из-за этого, кстати, со временем чисто физически уже нельзя вернуться на Землю. Организм тамошней высокой гравитации не выдержит. Так что да, я здесь давно. Ну, пойдем, что ли.
По пути я вспоминал, как выглядели люди в столовой. И получалось, что, как и сказал Данила, кроме новеньких, остальные были разной степени вытянутости. Сутулых среди них не было.
Наш с Данилой путь окончился в зоне посадки, где я вчера встретил впервые «начальника» Антона. Другие рудокопы тоже потихоньку подходили, и вскоре нас набралось довольно большое количество. Но мои попутчики, что прибыли на транспортнике, здесь были не все. Отсутствовали все охранники, и была только половина из осужденных.
— Все не войдем, вторым рейсом пойдут, — объяснил мой наставник.
Корабль доставки на место работы выглядел изнутри как круглая бочка со скобами по бокам, за которые требовалось держаться, чтобы не летать внутри как то самое г… в проруби. Ускорение у него было небольшое, так что и гравитация считай отсутствовала.
Перед посадкой в транспорт Данила приказал наглухо закрыть скафандр и выдал баллон воздуха на пять часов работы.
— С собой у нас будет по запасному, — сказал он по встроенной в шлем рации. — Так что всего у нас вне станции 10 часов жизни. До астероида полет около тридцати — сорока минут. Столько же назад. Часовой день как на Земле — по шесть часов. Итого два часа запас. Но ты не обольщайся. При работе расход воздуха повышен, так что этот запас израсходуется, и не заметишь как. Поэтому перерывы почаще делай, не увлекайся.
Обнадежил, называется. Хотя теперь понятно, за что здесь миллионы платят. Риск тут запредельный.
Работали все рудокопы парами, независимо от того, сколько дней стажа у тебя. Нас с «учителем» высадили третьими. Выходя из бочки, наставник зацепил один из свертков с нас величиной и потянул за собой. В двадцати метрах от корабля висел наш объект. Как до него добираться я понял, как только пилот выстрелил в камень гарпуном. Если бы это происходило на земле, уверен, я бы услышал громкий щелчок стали о камень и работу бурильного инструмента, вгрызающегося в грунт. Но все происходило в пугающей звенящей тишине, отчего казалось нереальным.
— Мы по этому тросу на него спускаться будем? — стремясь разрушить подступающий страх, спросил я.
— Пугает все, да? — понял Данила. — Именно. Зацепимся, перейдем. А потом челнок выключит магнит, что держит трос с гарпуном и полетит дальше. А мы тут вдвоем на шесть часов останемся.