Я вежливо поздоровался и поблагодарил молодую девушку продавца, которая стояла возле импровизированной стойки и работала за компьютером. Ещё одна девушка продавец, постарше, была занята с одной покупательницей. Я сразу же направился к отделу с классической литературой в приятной неге ощущая как быстро-быстро забилось сердце. Она стояла там же, листая одну из книг, но я едва ли обратил на неё внимания. Все мы мои мысли были только о книгах.
После беглого осмотра я стал уже более пристально приглядываться к некоторым изданиям, которыми я особенно жаждал овладеть. Как всегда, собираясь в книжный, я не брал с собою больше пары тысяч рублей, тем более карту, потому как не уверен был в том, что смогу совладать с собой. Мне хотелось, без преувеличения, унести с собою всё. И вот мой взор остановился на одной особенно желанной книге. Это был Ремарк ''Три товарища''. История о любви и дружбе. Я было потянулся за ней, но тут меня опередила девушка, которая стояла неподалёку — та самая, на которую я не обратил внимания, спеша к заветным стеллажам. И так получилось, что её рука оказалась на мгновение в моей. Она была ледяной, но обожгла меня, будто огнём.
— Извините — потерялся я и отдёрнул руку, скорее машинально.
— Это вы меня простите. Вам нравится Ремарк?
Странно, очень странно, но я совершенно не запомнил тогда её лица. Весь её образ был для меня, словно некое наваждение. Будто это всё мне только привиделось, не более.
— Читал несколько его книг. Хорошо пишет — ответил я после небольшой заминки, вызванной смущением.
— А я почти всё у него читала. И эту книгу тоже. Но вот только уже давно. Брала ещё в школьной библиотеке. Хотела бы перечитать.
— Так берите. Я возьму что-нибудь другое. Мне, право, всё равно.
Неловко об этом вспоминать, но у меня не хватало сил поднять на собеседницу глаза. Я жутко стеснялся сам не зная чего.
— Хорошо, раз вы уступаете.
У меня было странное ощущение и я готов был даже поклясться, что уже раньше где-то слышал этот голос, таким знакомым он мне показался.
— Я пойду. Была рада знакомству.
Я не в силах был вымолвить ни слова. Так и пялился на ряды книг, которые расплывались перед глазами.
Девушка направилась к кассе, а я остался стоять у полки. Я был в какой-то прострации. В реальность меня вернул шум дождя, зарядивший с особенной силой. Я как будто очнулся от удивительного и сказочного сна.
Когда я обернулся на кассу, её уже не было. Я оставил книги и бросился вон из магазина, на ходу роняя в ответ дежурное ''До свидания'' продавцу. Понятное дело, что незнакомки нигде не было. Я добежал до автобусной остановки, забежал в ближайший супермаркет, заглянул в аптеку — ничего. И что самое скверное, я совсем не запомнил её, разве что голос. Этот голос я бы узнал сейчас из сонма других. Впервые на моей памяти я покинул книжный магазин без покупки и в отчаянии. Как будто я потерял что-то очень мне дорогое. Я бы не брался называть это влюблённостью или ещё каким-либо чувством, потому как то, что я испытывал тогда, да и сейчас, не имело для меня никаких чётких определений и понятий. Это был шквал эмоций и буря в душе. Любовь ли это? — решайте сами.
Конечно же я участил в разы свои визиты в книжный, надеясь в скором времени снова там её увидеть. До сих пор мне не везло, но может быть повезёт завтра? Я бы очень этого хотел. Пока ещё не знаю, что скажу ей при встрече. Там видно будет. Живу теперь одним этим — встречей с ней. Её голос всё не выходит у меня из головы. Когда читаю, то как будто он произносит слова в моей голове. А ведь я даже имени её не знаю!
Не знаю, право, зачем написал всё это, скорее чтобы успокоить себя и привести хоть немного мысли в порядок. Через несколько часов откроется книжный. Надо бы поспать хоть немного. Мне кажется, что я медленно схожу с ума. Или уже сошёл, что нельзя исключать. Была ли она в самом деле или это всё мне только привиделось?
***
Вчера был особенно красивый закат. Я долго не уходил с нашего места, расположенного на окраине города. Долго прогуливался неподалёку, чего-то ждал, почти поминутно доставал телефон и пялился в экран. Мне ужасно недоставало тебя, но я крепился, чтобы не сорваться и не позвонить. Понимал, что глупо поступаю, но ничего с собой не мог поделать. Слижком многое было пережито вместе, чтобы так просто взять и перешагнуть через это. Я нисколько не умаляю и своей вины. Неужели всё это было чудовищной ошибкой? Я не верю, не верю. И уверен отчего-то, что ты думаешь так же.
Вчера ещё был шанс всё исправить. Мне следовало заткнуться ещё в самом начале нашего, не предвещавшего ничего хорошего, разговора, но я не мог совладать с собой. Ты била по самым больным местам, не намеренно, скорее безотчётно, просто чтобы дать мне почувствовать тоже что и ты, как-то убрать дурацкую ухмылку с моего лица. Я же, всё больше воспалялась, продолжать стоять на своём, понимая, что в этом нет особого смысла, но признать тебя за правую никак не мог. Если бы ты сделала хоть один шаг назад или на встречу, я бы капитулировал, право капитулировал. Но разговор продолжал накаляться, смысла в словах было всё меньше, всё больше было слепого желания ранить как можно больнее. Признаюсь, тебе это удалось. Мне никогда ещё не было так больно. В детстве я ломал ногу. Боль была адская, но и она была куда терпимее того, что мне приходится испытывать сейчас. Право, самую сильную боль нам могут доставить только те, кого мы очень любим.
Вчера, впервые за несколько лет нашего с тобою знакомства, я не узнавал тебя. Всё в тбе было чужое, такое не похожее на прежнюю, улыбчивую и скромную девушку. Страшнее всего было увидеть в тебе львиную долю цинизма. Я понимал, что эти слова не стоило принимать на личный счёт, это нервы и ничего более, но само наличие подобных мыслей не могло не пугать. Так вот кем я был для тебя всё это время? Да, судьба не благоволила ко мне, мне почти что нечем гордиться, но бить именно по этому было слишком низко. Можно подумать я сам не понимаю, как низко и не прочно стою на этой земле! И это говорит мне та, что была для меня опорой, как будто бы незримой, так как сильный пол не нуждается в опоре (что не более чем предрассудок), ради которой я ещё находил в себе силы мириться со многими вещами этого несправедливого и продажного мира! Можно ли было унизить меньше?
Вчера я о многом передумал, пока в тумане и чаду добирался домой. Прежде кажется около часу просидел на остановке, ожидая чего-то, уж точно не автобуса. Как дошёл до дому — ума не приложу. Ты ночевала у подруги. Почти что ничего из своих вещей не оставила. Дико было одному, среди мрака и скользящих по потолку фар проезжавших мимо автомибилей. Провалиться бы в сон, но он не шёл. Когда на кухне готовил себе кофе, то порасеянности приготовил и тебе, с сахаром, как ты любишь. Выпил обе чашки. Хотелось курить, но я дал тебе слово, что бросил с этим раз и навсегда. Хотя к чему теперь держать слово? Но, право, если уж и тут уступаешь, то как же себя уважать потом? Гордость моя хоть и растоптана, но всё-таки ещё заявляет о себе, заставляет прислушиваться к ней. До чего же мы довели. Разве люди непременно уходят так?
Вчера я и не предполагал, что всё моежт закончиться плачебно. Думал, что это очередной скандал, один из множества. Обычно после этого мы быстро мирились. Выплеснули друг на друга негатив, поорали, успокоились и как-то сами собою помирились. Но теперь всё было иначе. Раньше все влова и замечания не касались лично нас. Это была всего лишь эмоциональная разрядка. Теперь же всё было серьёзнее. Теперь у нас была только одна цель — задеть и унизить друг друга. Что ж, поздравляю, тебе это удалось. Надеюсь, право, что не слишком ранил тебя. Я жалею почти о каждом сказанном слове. Но ни в коем разе не прощу прощения. Такое нельзя прощать. Я сам себе не прощу.
Вчера всё было иначе. Вчера мы ещё были вместе. Теперь я свободен. Но, право, я не знаю что делать с этой свободой.
Уже под утро ты осторожно открыла дверь своим ключом и прошмыгула внутрь. Я притворился, что сплю. Ты заглянула на кухню, в спальню, в будущую детскую (при упоминании об этом ком в горле!) — искала то, что впопыхах забыла взять. Я было хотел подать голос, сказть тебе что-то, но не находил слов. Меня всего будто парализовало. Я не смел и шелохнуться. Через пять минут ты тихонько вышла. Я услышал лёгкий хруст закрывающегося замка.
На кухне я нашёл записку с лаконичным: ''Прощай. Счастья тебе''. И тебе счастья, искренно, от всей души, простого человеческого счастья. Прости, что не смог дать тебе его.
Глава 3
История ни чем кажется не примечательная, но может кто вынесет для себя что-то. По крайней мере это стало для меня своего рода уроком.
В тот день (как сейчас помню этот ноябрьский хмурый день с хлёстким снегом и пробирающим до костей ветром) всё не задалось с самого утра. Начнём хотя бы с того, что я проспал. Наскоро собрал нехитрый завтрак, который успела мне приготовить жена и был таков, даже не поцеловав её на прощание. Машина была который день в ремонте, а потому на работу добирался на общественном транспорте. Немудрено, что попал в пробку. Так впрочем всегда бывает, когда спешишь куда-то или опаздываешь. Как результат выговор от начальства. И ладно выговор, так чёрт меня дёрнул огрызнуться. Закончилось всё откровенной перепалкой. Мне не указали прямо на выход, но дали ясно понять, что теперь я на работе персона нон грата. И ладно. За такие копейки, что я на ней получаю плакать особо не стоит. И всё-таки это выбило меня из колеи. Домой я возвращался чернее тучи.
— Привет. Ты рано — встречает меня моя благоверная с порога. На лице явная обеспокоенность.