Ну марш, так марш.
Груз ответственности мы несем на течах…
Я даже интонацию постаралась правильную подобрать, а Джис все равно от хохота чуть под стол не свалился. Эдо сдержанно улыбался, а остальных посетителей наверняка одолел испанский стыд, потому что они на меня не смотрели. А я старалась!
Затем, после моего провала, разноцветный исполнил еще четыре песни и четыре обалденных танца. Аплодисменты говорили сами за себя. Ты можешь улететь с Проксимы, но Проксима из тебя никуда не денется.
Только спустя четыре песни Джиса я дождалась момента, когда Эдо наконец-то вышел на сцену.
— Джеймс Макэвой, «Если», — произнес он, встав напротив стойки с микрофоном.
Я затаила дыхание. Он даже с песней определился. Звуки волшебной инструментальной музыки заполнили помещение.
А когда парень открыл рот и пропел своим не менее волшебным голосом первые строчки, рты открыли почти все.
Каждый мой шаг — боль,
Каждое слово — стон.
Страшно исчезнуть в ноль,
Глаза распахнуть — и сон.
Дышать с тобой в унисон,
Поверь, не дано мне.
Жизнь моя — только фон,
А я одинок в тишине.
Если бы мы с тобой Дышали всегда в унисон,
Если бы я рукой Касался твоих волос…
Задал немой вопрос,
На него получил ответ,
Счастлив бы я стал И вышел из тьмы на свет.
Накрыло меня так, что едва не разревелась. Слезы в уголках глаз промакивала пальцами и впитывала в себя каждый звук, срывавшийся с губ брюнета.
— Ему стоило родиться на Проксиме, — авторитетно заявил Джис, сложив руки в замочек на затылке.
Песня очень красивая…
— Да, Макэвой для того и сбежал к нам с Земли, потому что знал о своем таланте. Здоровский чувак. Жаль, что сам не пел. Только сочинял для других.
— А почему тогда песня под его именем?
— Посмертно. Это все, что я знаю. Но не забивай голову.
Кивнула, улыбнулась. И все-таки как же красиво поет Эдо.
Песня подошла к концу, а посетители разразились бурными аплодисментами. Даже с диванов встали. На щеках барышень поблескивали дорожки слез, а мужчины украдкой шмыгали носами.
Но Эдо овации не волновали в принципе. Музыка закончилась, он сунул руки в карманы, спустился и сел с нами.