Ромка опустил голову, пряча резко покрасневшее лицо за длинной чёлкой. Наверное, он совсем свихнулся от спермотоксикоза, но из уст Серёжи любая угроза звучала ужасно соблазнительно. Особенно такая.
— Даже щёки обморозил, а теперь прячется, — недовольно проворчал Черкасов, неправильно трактуя поведение Ромы. — Вот как мне тебя греть?
Попов бы предложил, так предложил, что мало бы не показалось! И как рассказал бы, и в каких позах… но он лишь сглотнул, выкидывая из головы лишние мысли, и заметил:
— Чаем отпаивай.
— Отпою, — Черкасов улыбнулся и, притянув к себе Ромку, чмокнул того в висок. — Тьфу ты, как прозвучало-то… Отпевать не буду, а чаем напою. Вот! И домой ты сегодня уже не поедешь, понял?
Попов понял. Очень хорошо понял. Правда, в итоге, действительно получил только чай: половину ночи Сергей ремонтировал какое-то неизведанное чудо техники, обещанное бабушке, а Ромка просто свалился от переутомления. В квартире всё было пропитано ароматом одеколона Серёжи, он обволакивал, ласкал, наполнял голову фантазиями… и идеально действовал в качестве снотворного.
***
— Видеои-иигры, — протянул в трубку Черкасов. — Вот моя самая невероятная сексуальная фантазия за последние два дня.
— Уверен? — фыркнул Ромка. — Исключительно игры?
Лично у него фантазии были со-овсем иными и зацикливались они все на молодом человеке со звучным именем Сергей, который, оказывается, мечтал совсем о другом. Игры? Пфф…
— Угу, а как иначе? Ты обещал вчера, помнишь? — кажется, Черкасов был неимоверно доволен. — Так что, только я приеду, устроим раунд во что-нибудь интересное.
"Может, раунд в нормальный секс?" — скептически подумал Попов, ощущая себя абсолютным и бесконечным извращенцем.
По идее, Сергей должен был приехать уже вечером, и Рома уже был на низком старте, готовый сорваться к нему в любое мгновение. Долгие телефонные разговоры стали отрадой, пока Черкасов был у бабушки. Всего пара дней… но Попову они показались вечностью.
Они разговаривали в каждую свободную минуту, перекидываясь нежностями и ничего не значащими фразами, делясь теплом, так необходимым в преддверии нового года. А вот на пошлости не переходили, словно эта тема была под запретом, словно какие-то… чувства между ними были, а вот взаимного притяжения нет. Почему-то Ромка из-за этого дико нервничал. Он помнил ту единственную ночь, когда они с Сергеем были практически "близки", помнил страсть, затопившую с головой, и не хотел сомневаться. Но — нервничал.
— А когда приедешь? Уже девять вечера, — решился-таки спросить Ромка. — Может, к тебе подъехать, встретить?
Родители Попова уехали на праздник к родне, с великой руганью оставив сына дома. В конце концов, они решили, что сынок нашёл себе девушку, потому и хочет остаться, и с радостью уехали, оставив его за главного. Жаль только, действительно осчастливить их этой новостью Ромка не мог. Его "девушка" была заметно выше ростом, шире в плечах, совершенно без груди… и отзывалась на имя Сергей. Сюрприз!
— Нет, не стоит, — отказался от всех предложений Серёжа. — Я устал, хочу сегодня побыть один…
— Один? — неверяще спросил Рома, до боли сжимая мобильный.
— Да, — очередной вздох. — Очень устал, правда. Посижу, поиграю…
— Но… ну да… устал… — у Попова ком в горле встал, поэтому стук в дверь он принял как божественное послание, спасение. Раз просто стучат, без домофона, значит, кто-то из соседей. — Секунду, я дверь открою. Подождёшь?
— Да, конечно, — согласился Черкасов. — Не торопись.
После такого заявления? О, Ромка и не собирался. Честно говоря, в этот момент он впервые за все дни хотел швырнуть трубку о стену и больше никогда — ни-ког-да — не слышать голоса Черкасова! Разве он, Ромка, помешал бы? Сидел бы тихо, караулил бы сон… Попов представил себе нелепость этой картины и раздражённо фыркнул. Супер! Кажется, он окончательно свихнулся на Сергее. И теперь повернуть обратно не получится, придётся просто проглотить гордость.
Оказавшись в прихожей, он раздражённо открыл дверь, не осведомившись даже, кто и зачем пришёл… и сразу же оказался прижат к стене. В рот его впились поцелуем холодные губы, ледяные пальцы залезли под футболку…
— Блять, отебись! — рыкнул Попов, с силой отталкивая неожиданного маньяка. И только потом понял, кто стоит перед ним. — С-серёж? — у Ромки аж дыхание перехватило. — Но ты же только что сказал…
Он беспомощно потряс сжимаемым в руке телефоном, имея в виду разговор, который был всего минуту назад. Черкасов покачал головой, спокойно снял куртку, повесил её на крючок… а потом легонько приобнял Ромку, вытаскивая у него из рук телефон, и шепнул, касаясь поцелуем щеки:
— И ты поверил, да?
— Ну, знаешь ли, — проворчал Ромка, охотно прижимаясь к крепкому телу и вдыхая исходящий от одежды запах одеколона. — Ты был очень убедителен. Я уже собирался обижаться, если честно.
Он покривил душой. Обида — не то, что почувствовал Попов, услышав слова Серёжи. Ему стало больно, очень больно, словно какой-то кусочек души вырвали с мясом, словно мир перевернулся. И это было чертовски дерьмово, потому что означало только одно.
"Я, чёрт побери, влюбился", — подытожил Попов, наконец-то признаваясь в этом самому себе.
— Ну что? Где обещанная еда и игры? — шепнул ему Черкасов.