Что бы ни скрывалось на мостике, скоро Вильма все узнает.
Накинув аварийный ключ на клапан, она приложила усилия, чтобы отнять друг у друга две сросшиеся с годами резьбы, и когда запах победы разнесся по наполняющему коридор вакууму, она открутила клапан и просто отбросила его в сторону.
Все равно собирать обратно что-либо уже бессмысленно.
Запах победы резко сменился запахом надвигающегося разочарования, когда гидравлическое масло, которое было обязано тут же брызнуть из-под клапана, не брызнуло. Сперва Вильма подумала, что гидравлическая система повреждена, и масло уже давно вытекло через какое-то другое место, но потратив еще пол-литра пота и десять самых бессмысленных минут в своей жизни она убедилась, что гидравлика все так же надежно вдавливает дверь в переборку и не позволяет ей шелохнуться.
От отчаяния она попыталась пнуть злополучную дверь, но вместо этого лишь сделала кульбит, и стукнулась гермошлемом о переборку. Настолько беспомощной она себя чувствовала разве что первые минуты после разморозки, и позабыв, наконец, о своей гордости, она прибегла к крайним мерам.
— Ленааар! — протянула она, и почувствовала себя маленькой девочкой, которая зовет на помощь своего сильного отца.
— Да, я здесь, — не заставил себя ждать ответ. — Ты уже на мостике?
— Я не могу открыть дверь на мостик. Что-то не то с гидравликой.
— Масло не течет из клапана?
— Именно, — удивленно ответила она, чуя, что решение проблемы до смешного очевидно.
— Масло и не должно течь, Вильма, — начал оправдывать Ленар ее опасения. — Это судно уже черт знает сколько находится в режиме жесткого энергосбережения. Это значит, что оно уже давно не обогревается, и все масло уже давно затвердело.
— Ты издеваешься сейчас надо мной? — повысила она тон. — Ты не мог раньше это сказать?
— Раньше мне казалось, что ты и так знаешь, что масло умеет замерзать.
Она сделала глубокий вдох, и медленно выдохнула. Желание снова наорать на Ленара медленно начало отступать.
— Послушай, если это из-за того, что я сегодня немного вспылила, то прости меня. Я повела себя непрофессионально.
Наступила короткая, но очень многозначительная пауза.
— Я даже не знаю, как реагировать на это, — растерянно признался он. — С одной стороны хорошо, что ты попросила прощения, но с другой… Ты что, всерьез решила, что я позволю своим личным обидам как-то повлиять на нашу работу? Ты настолько низкого обо мне мнения?
— Я просто предположила… — начала оправдываться Вильма, и чувство злости на весь мир окончательно вытеснились крепким коктейлем из неловкости и чувства вины.
— Ты ошиблась. Мы тут людей спасаем, на минуточку. Если бы я был человеком, который может позволить себе капризы на такой ответственной работе, меня бы к ней вообще не допустили.
— Тогда почему ты сразу мне не сказал, что я не смогу попасть на мостик без плазмореза?
— Если честно… — теперь неловкость послышалась и в его голосе, — …пока ты мне не сказала о проблемах с гидравликой, я и сам думать забыл о том, что масло могло замерзнуть.
— Ответственный работник… — сорвалось с ее языка против ее воли, и она поплыла обратно к Ленару.
— И так всегда бывает? — спросил Петре, пока его поза изнемогала от непонимания, как еще поудобнее устроиться на этом стуле.
Ирма посмотрела исподлобья на него полными скуки глазами, и это было первое ее видимое движение за последние пять минут. До этого момента она напоминала статую, облокотившуюся на маленький столик радиорубки, лицо которой не способно было выражать ничего из-под упертого в щеку кулака. Из динамиков радиостанции лилась каша из бесконечной, почти односторонней болтовни двух техников и периодических недовольных воскликов Вильмы. Ирма поглощала эту кашу своими ушами без каких-либо признаков интереса, и со стороны могло казаться, что разумом она унеслась в соседнюю галактику в поисках интересных воспоминаний.
— Лично со мной такое впервые, — промямлила она сквозь свой кулак, — но по правилам если кто-то выходит наружу, кто-то внутри должен быть постоянно на связи.
— Я вам, наверное, мешаю.
— Ничуть, — возразила она ожившим голосом. — Если меня позовут, я услышу.
— Тогда можно поинтересоваться?
— Конечно.
Он вытянул руку, и Ирма глазами проследила ее до кончика оттопыренного пальца, указывающего на прорезь считывающего устройства в радиостанции, из которого выглядывал краешек пластиковой карточки.