— Дурочка, — сказал я ей на это. — Девочки не женятся, они замуж выходят.
Она только улыбнулась в ответ, а, когда я взглянул на реку, внезапно наклонилась ко мне и поцеловала в щеку. Я недоуменно уставился на нее, ведь никто меня раньше еще не целовал. Она же снова засмеялась и отвернулась. Меж тем загремел гром; пора было уходить. Пока я осторожно слезал с ивы, нащупывая ногами ветки, Настя с обезьяньей ловкостью спустилась вниз, хватаясь за ветки одними только руками. К тому времени, как я оказался на земле, она давно уже стояла там, пританцовывая на месте.
Надо сказать, ее мать сдержала свое обещание и запретила дочке играть в футбол с нами. Ира должна была строго следить за тем, чтобы она не появлялась на поле. Но Настя, как всегда, нашла из этого выход. Придя на поле, она не стала играть, а села в густую траву и оттуда наблюдала за нами. Иногда даже, когда мяч улетал в ее сторону, она подавала его нам, как и раньше. Многие ее звали на поле, но она отказывалась, зная, что Ира ходит неподалеку и не упустит случая рассказать все матери. Солнце уже клонилось к горизонту, и его багровые лучи просвечивали сквозь верхушки сосен того самого леса, где мы недавно гуляли. Несколько раз Ира прибегала на поле, звала сестру домой, но та каждый раз отрицательно мотала головой. Выглядело это примерно так:
Первый раз:
— Настя, иди домой! Стемнеет скоро!
Второй раз:
— Настя, домой скорее! Мама волнуется!
И третий:
— Насть, ну сколько можно? Ты специально над нами издеваешься? Домой, быстро, я сказала!
Уже сами пацаны начали подшучивать над ней, крича высокими голосами: «На-астя! Иди домой!» А Вася, пробегая мимо, весело крикнул:
— Настя, домой! А то письку застудишь!
Случайно или нет, но в тот день на ней было только ее вечное розовое платье, а под ним — ничего. И это было явно заметно. На Васин комментарий она ничего не ответила, только переменила позу, сев так, что колени еще больше раздвинулись, и ее «хозяйство» стало видно еще лучше. Понятия не имею, зачем она это делала.
Наконец выведенная из терпения Ира схватила Настю за руку и практически силой утащила домой. Солнце меж тем окончательно зашло, мы забили еще пару голов и разошлись по домам.
На другой день рано утром Настя проснулась от какого-то неприятного жжения в интимном месте. Жжение это было настолько сильным и непривычным для нее, что она даже заплакала, что в то время случалось с ней редко. Прибежавшие домашние по очереди осмотрели ее вагину и пришли в ужас: внутри нее к стенке присосался клещ. Паразита вытравили народным способом, с помощью нитки и подсолнечного масла, но теперь надо было везти ее в больницу в райцентр, сделать прививку и осмотреть место укуса. После бесчисленных женских охов, ахов, плачей и восклицаний, среди которых укушенная выглядела самой спокойной, решено было бежать к соседу, у которого была машина, и просить его довезти их до больницы. По случайному совпадению этим соседом оказался мой отец. Я помню, как на его вопрос: «А куда ее укусил-то?» женщины смущенно пробормотали что-то невразумительное. В конце концов отправились: вместе с Настей ехали ее мать и тетя, жившая в райцентре и хорошо знавшая его. Поехал и я, просто за компанию и еще потому, что мне наскучила деревня. Лежа на заднем сиденье, головой на маминых коленях, Настя смотрела в окно на проносящиеся мимо верхушки деревьев и серое небо и не думала ни о чем. Вообще ни о чем.
В инфекционном отделении ей сделали прививку и отправили в гинекологию. Лежа на простой кушетке (ибо специального кресла в этой убогой местной лечебнице не было), Настя теперь думала о том, как глупо она вчера поступила, из-за чего ей пришлось оказаться здесь, среди неуютных выскобленных стен, на жесткой кушетке, под окном, за которым виднелось все то же самое: вершины сосен, свинцовое небо… Вдруг дверь распахнулась и вошел человек в белом халате. Настя поглядела ему в лицо, и ей вдруг стало страшно. Это был самый обычный врач, к которому в другое время, встретив его где-нибудь в больнице, она бы отнеслась вполне нормально, если не сказать — безразлично. Но это был совсем еще молодой парень, студент-практикант или интерн. Со сладкой и, как показалось Насте, плотоядной улыбочкой на губах он подошел к кушетке, протягивая вперед белые пухлые и, должно быть, мягкие руки… Вне себя от ужаса Настя отодвинулась назад и открыла было рот, чтобы закричать, но, к счастью, в этот момент дверь снова открылась и в кабинет вошла пожилая толстая врачиха в огромных очках.
— Ну, чего встал? — сказала она застывшему в нерешительности парню. — Иди в подсобку, помоги Михалычу. Я сама ее тут посмотрю.
Когда медик вышел, Настя вздохнула с облегчением. Врачиха осмотрела ее, то и дело отпуская грубые шутливые замечания, затем помазала чем-то внутри и, легонько подтолкнув пациентку к двери, сказала:
— Ну, беги! До свадьбы точно заживет!
По дороге домой Настя думала о том наваждении, которое нашло на нее во время прихода молодого врача. А может, стоило просто-напросто расслабиться и покориться ему? Она поведала об этом случае только мне одному, на нашей заветной иве. Но, увы, в те времена я ничем не мог ей помочь.
***
Прошло лето, и Настя пошла в пятый класс, считая себя уже достаточно взрослой. Первого сентября она узнала, что в их класс перевели нового мальчика.
— А он ничего такой, мне даже нравится, — толкнув ее локтем, сказала Полина, ее соседка по парте и лучшая подруга.
Взглянув на новенького, Настя поняла, что подружка права. У него были темно-каштановые волосы, красивые, с оливковым блеском, глаза и румяные щеки. Стесняясь нового коллектива, он сидел за партой в одиночестве и смущенно глядел по сторонам. Губы его, когда он чему-то удивлялся, слегка раздвигались, и от этого он становился еще красивее. Звали нового мальчика Денисом.
С этих пор, сама не зная почему, Настя стала следить за своей красотой. Все чаще она теперь надевала мини-юбки и туфли на каблуках. Прежде она носила только серьги, теперь же стала надевать и кольца, а на день рождения даже выпросила у матери золотую цепочку. Потихоньку она пробиралась в комнату родителей и часами красилась перед зеркалом маминой косметикой. Она любила также нюхать ее духи, а потом прыскать ими на себя: ей казалось, что так она запросто привлечет внимание любого мальчика. Когда мать однажды застала ее за этим занятием, то поняла, что не стоит противиться желаниям дочери, и купила ей собственную косметику.
На переменках она стала подходить к Денису, заговаривать с ним, спрашивать о разном. Он отвечал ей как-то неохотно, словно стесняясь. Но с Полиной он общался более свободно, и на переменах явно предпочитал ее компанию всем остальным. Тогда Настя и начала завидовать подруге. Во-первых, Полина была гораздо красивее ее, и для этого ей не требовались дорогие украшения, косметика и одежда. Во-вторых, она была отличницей и помогала с учебой многим. Кроме того, она знала много всего интересного и умела быть отличной собеседницей. Не удивительно, что Денис чаще смотрел на нее, чем на ее соседку. По этому поводу Настя даже несколько раз ссорилась с подругой.
— Зачем он тебе, вокруг и так полно парней, которым ты нравишься? Я что, по-твоему, зря должна тратиться на все эти юбки, туфли, духи? — спрашивала она.
— Мне-то какое дело? Я с кем хочу, с тем и встречаюсь, — пожимала плечами Полина.
Окончательный удар по их дружбе был нанесен во время одной контрольной, когда Полина подняла руку и попросила у учительницы разрешения пересесть к Денису, который по-прежнему сидел один. «Мне оттуда лучше будет видно», — сказала она, кинув косой взгляд на соседку. Весь урок они с Денисом о чем-то шептались и хихикали. Настя смотрела на них, и злоба все сильнее закипала в ее душе. Впервые ей довелось столкнуться с предательством и неразделенной любовью одновременно. Она сдала пустую тетрадь и, уйдя с уроков, весь день слонялась по городу, который в этот пасмурный осенний день был сер и тих и словно бы вмещал все людские горести. Придя домой под вечер, она прошла в свою комнату, кинулась на кровать и прорыдала в подушку полночи.
С тех пор она думала только о том, как отомстить бывшей подруге и завоевать расположение Дениса. Вскоре удобный случай представился: Полина заболела и не явилась в школу. Настя быстро пересела за стол к Денису, и когда он, взглянув на нее, приоткрыл от изумления рот, она решительно и даже как-то нагло произнесла: «Мне отсюда лучше видно». Денис закрыл рот и отвернулся. Во время урока, когда училка что-то увлеченно рассказывала, Настя вдруг придвинулась к Денису совсем близко, так что разделяло их не больше двух сантиметров, и, взяв его правую руку, которая лежала у него на колене, под партой положила ее на свое колено. Денис застыл, и рот его открылся шире, чем обычно. Ладонь его ощущала не кожу, а лишь ткань колготок, но и этого было достаточно. Настя же, ничуть не смущаясь, повела его руку еще выше, под юбку. Тут он не выдержал и окончательно развернулся к ней, весь вспотев от напряжения. Ее лицо, ее губы были прямо перед ним, ее тело дышало ароматом свежести и духов, недоразвитая грудь из-под розовой кофточки тянулась к нему все ближе, рука его почти скрылась под джинсовой мини-юбкой, он чувствовал, что больше не вытерпит… В этот момент раздался громкий голос учительницы, делавшей ему замечание за то, что он ее не слушает. Вконец смущенный и покрасневший до корней волос, он отвернулся от соседки, делая вид, что внимательно слушает урок. Но Настя точно знала: дело сделано, и потому смотрела вокруг с победным видом. И Денис правда покорился ей, он был совсем безвольным.
Когда Полина вернулась с больничного в школу, она была потрясена. Мальчик, который ей нравился, с которым у нее, можно сказать, все складывалось как нельзя лучше, сидел рядом с этой противной Настькой, а она болтала с ним так просто, как будто бы это он с ней встречался! Мало того, у нее хватило наглости закинуть ногу ему на колено, да еще и обхватить его ручонками за шею! Денис же сидел так, как будто все это было в порядке вещей, и даже искренне смеялся в ответ на ее самые глупые реплики. Вначале Полина даже не поверила этому, решила, что это чья-то глупая шутка, но потом, когда все одноклассники в один голос подтвердили увиденное ей, сомнений больше не осталось. Окончательно расстроенная и разочарованная, она перешла сначала в другой класс, а затем и вообще в другую школу. Больше Настя ее не видела. Сама же она стала гулять с Денисом после школы, ходить с ним в кино, приглашать к себе домой вместе делать уроки. Родители ее радовались, что наконец-то она начала дружить с мальчиками совсем в другом смысле, как обычные девочки. Хотя она была еще маленькой для этого, но в дальнейшем, они не сомневались, все это только пошло бы ей на пользу. Денис же таскался за ней не то чтобы неохотно, но как-то безразлично, словно пес на поводке. Даже с родителями и друзьями Насти, с которыми она его знакомила, он почти не разговаривал.