Я сделала, как он мне велел и вопросительно на него взглянула.
— Что празднуем?
— Мы, моя дорогая, празднуем два замечательнейших события. Первое, как ты наверное уже знаешь, это то, что я скоро стану отцом. — Я бросила на него убийственный взгляд после этой его последней фразы, на что он изо всех сил постарался не расхохотаться. — И второе, которое заключается в том, что программа уничтожения была официально отменена сегодня после подписания особой директивы в этом самом кабинете.
С этими словами Эрнст открыл бутылку и наполнил наши бокалы искрящимся вином, пока я старалась переварить неожиданные новости.
— Ты это серьёзно?
— Абсолютно серьёзно, ненаглядная моя. — Он протянул мне бокал и поднял свой в тосте. — За вашего верного слугу, загадочного человека, стоящего за таинственным планом, и нового лучшего друга твоего народа.
Я сделала глоток, всё ещё пытаясь осмыслить, что же такого произошло в этом кабинете всего несколько минут назад.
— Это ты заставил его это подписать, не так ли?
Эрнст только ухмыльнулся в ответ.
— Как тебе это удалось?
Он по-прежнему ничего не отвечал, но я потихоньку начала складывать все кусочки мозаики в одну большую картину.
— Это ведь он искал переговоров с американцами, да? Это его Шелленберг всё это время представлял, верно ведь? — я шёпотом озвучила свою догадку, в то время как улыбка Эрнста становилась всё шире, словно в подтверждение моих слов. — Ты же не вздумал в открытую его шантажировать? О Боже, ты именно это и сделал, не так ли?
— Нет, ну что ты! В открытую шантажировать — я ещё не выжил из ума. Я просто-напросто вежливо намекнул, что моё тайное расследование выявило кое-какие весьма интересные результаты, которые могут скомпрометировать кое-каких людей… стоящих за Шелленбергом. Я не назвал ни одного имени, но он и так всё понял. А ещё я вручил ему фотографии его дражайшего протеже, исключено в залог доброй веры конечно же. Я сказал, что меньше всего мне хотелось бы, чтобы что-то случилось с его маленьким дружочком, ведь подумайте только о реакции фюрера, если эти фотографии вдруг окажутся на его столе… Гиммлер отчего-то очень сильно побледнел в тот момент.
Эрнст пересказывал мне все детали с видимым удовольствием.
— А затем я пояснил, что негативы хранятся в отдалённом и весьма надёжном месте, на крайний случай естественно, если вдруг со мной лично что-то случится. В этот момент Шелленберг вдруг занервничал; думаю, мы всё же были правы насчёт его вовлечения в тот случай в Протекторате. И наконец после всего этого я предложил Гиммлеру поддержать меня на конференции по еврейскому вопросу, которая скоро должна состояться у фюрера. В залог нашей новообретённой дружбы конечно же. Клянусь, я слышал как он зубами скрипел! Я ведь и раньше неустанно повторял фюреру, что ни одна держава не станет иметь с нами дела, если мы продолжим исполнять программу уничтожения. Фюрер уже начал понемногу склоняться на мою сторону; помнишь, я говорил тебе раньше, что чем больше докладов о заговорщиках я складывал ему на стол, тем больше он проникался ко мне доверием и стал прислушиваться к тому, что я предлагаю. Это Гиммлер постоянно втыкал мне палки в колёса, с пеной у рта настаивая на продолжении программы.
Эрнст вдруг криво усмехнулся и покачал головой.
— Мы войну проигрываем на обоих фронтах, а он видите ли озабочен сохранением «чистоты расы». Ну не смешно? Неужели он не понимает, что всё это не будет иметь никакого значения всего через несколько месяцев, и это если нам повезёт?
— И всё же я до сих пор не могу поверить, что тебе это удалось, — снова повторила я. — Больше никаких газовых камер? Расстрелов?
— Нет. Всё официально кончено.
— Эрни! — я обошла стол, уселась к нему на колени и принялась покрывать его лицо поцелуями. — Я так горжусь тобой! Ты и понятия не имеешь, что ты сделал! Ты хоть осознаёшь, скольких людей ты спас?
Он как всегда ничего не ответил и только улыбнулся смущённо.
Глава 6
Мы с Генрихом праздновали годовщину нашего первого свидания, которое состоялось ровно шесть лет назад. Мы, конечно же, всегда праздновали годовщину нашей свадьбы, но то наше первое свидание почему-то всегда имело для нас какой-то особый смысл. И вот мы решили красиво одеться и отправиться в один из наших любимых ресторанов, который слава Богу стоял невредимым, несмотря на объединённые усилия союзной авиации.
Шесть лет… У меня в голове не укладывалось, что всего через пару месяцев мы будем женаты вот уже как шесть лет. Казалось, что мы только встретили друг друга, и в то же время будто мы знали друг друга всю нашу жизнь. Сколько всего произошло за эти короткие шесть лет, и как сильно они нас изменили…
— Ты сегодня особенно задумчивая, — заметил Генрих. — Тебя что-то беспокоит?
«А он совсем не изменился, — подумала я, оглядывая своего мужа. — Только виски немного поседели, а остальное всё осталось прежним: тёплые карие глаза, по-военному безупречная выправка, улыбка всё та же… Только вот форма теперь серая, а не чёрная, и крест на груди новый. Мой муж».
— Ничего. — Я улыбнулась ему в ответ и снова взяла в руку вилку. Аппетит у меня в последнее время был просто волчий, должно быть из-за нового обитателя в моём животе. Обитателя, который несмотря на свой пока ещё крохотный размер, настойчиво требовал на удивление много еды. — Просто трудно поверить, что столько лет прошло. Со дня нашего знакомства, я имею в виду. Кажется, будто всё случилось только вчера.
— Знаю. Я сам утром про это думал.
— Правда?
— Да. По дороге к Рудольфу и Ингрид.