Все-таки молчать — это не мое, но я старалась, подталкивая Ботаника, чтобы он говорил.
— Мы адвокаты, — подал он голос, потом прокашлялся и начал более уверенно: — Хотим поговорить о смерти вашего брата.
Маленькая шавка, выскочившая на лестничную клетку, начала заливаться лаем, скаля на меня зубы. Наверное, я вся пропахла котом, что впала в собачью немилость.
— Бетти, фу, — сказала хозяйка и подхватила это мелкое недоразумение на руки. — Проходите, — кивнула нам, отступая вглубь коридора. — Правда, не знаю, чем смогу вам помочь.
Мы представились и прошли в довольно большой зал, но заставлен он был так, что места почти не было. Видно, что жили здесь несколько человек. Жанна Олеговна перебросила лежавшие на одном диване вещи на другой и предложила:
— Присаживайтесь. Извините за беспорядок, но в другой комнате ремонт. Там Стас жил.
Мы с Ботаником понимающе кивнули. Он посмотрел на меня вопросительно, а я только улыбнулась в ответ. Мол, продолжай, парниша.
— Скажите, Жанна Олеговна, в морге вы утверждали, что ваш брат был наркоманом. Это так?
Она поджала губы и утвердительно кивнула:
— Он еще в старших классах начал увлекаться алкоголем, какими-то курительными смесями, таблетками. Я сколько не пыталась со Стасом воевать, все без толку. После школы он вроде завязал, хотел поступить на автомеханика. И даже поступил, но хватило его на полгода. Сначала снова начался алкоголь, потом и наркота.
— А не скажете, чем были вызваны такие резкие перемены? Все-таки балуются многие в юношеском возрасте, кто-то потом соскакивает, взрослея, а кто-то продолжает увязать. Ваш брат завязал, но почему-то снова начал, — Ботаник еще и психологией наркоманов увлекается. Черт, как это правильно? Бабуля бы не оценила мое незнание таких элементарных вещей. О! Психология девиантного поведения.
— Я пыталась с ним говорить, все бесполезно. Однажды, когда он снова вернулся к этой заразе, под кайфом повторял: «Оставь мою голову, оставь мою голову». Я спросила у него, что случилось, а Стас поднял на меня стеклянные глаза, но вполне четко произнес: «Эта ошибка всегда со мной, четкие картинки случившегося, крик и плач в ушах. Почему моя совесть так со мной поступает? Я и ширяюсь, чтобы заглушить ее». Честно говоря, тогда я ничего не поняла и решила, что это уже галлюцинации, но пыталась в моменты его просветления достучаться, просила поделиться проблемой, только чем больше я наседала, тем сильнее он замыкался. А потом…
Она замолчала, но мы поняли, что было потом.
— Наши соболезнования, Жанна Олеговна, — с неподдельным сочувствием тихо сказала Ботаник. Я бы даже не удивилась, если бы он сейчас прижал ее к груди. — А кто-то мог желать смерти вашему брату?
— Ой, — ответила она. — Только если с каким-нибудь наркоманом дозу не поделили. А ведь в школе у него такая компания хорошая была, и мальчики те, друзья его, стали уважаемыми людьми. А мой… — махнула рукой. — Все катился и катился по наклонной. Да сам он упал, скорее всего. Ну кому надо его убивать? Только если случайно.
— Скажите, вам знакомо имя Марины Лебедевой? — не выдержала я. Прям челюсть сводило от долгого молчания.
Жанна Олеговна нахмурилась, размышляя. Через пару минут наконец ответила:
— Нет, не знаю.
— А Макарова Сергея Сергеевича знаете? — подхватил Ботаник.
— Кажется, тоже нет.
— Может, есть контакты каких-то друзей вашего брата?
— Да какие у него друзья! Местная алкашня. Я даже не представляю, где он мог брать наркоту и за какие деньги, если у него их не было. А гадость эта вряд ли дешевая.
Вот тут она права. И это тоже странно. Нигде не работающий парень, который ведет маргинальный образ жизни, может себе позволить каждый день ширяться. Или почти каждый день.
— А со своими школьными друзьями он не общался? Может, их контакты есть у вас?
— Их даже на похоронах не было. Стас несколько лет назад, причем абсолютно трезвый, вынес все свои школьные альбомы, все фотографии на улицу и сжег. А я даже их фамилий не помню. Знаю, что они всегда впятером ходили: Стас, Дима, Саша, Игорь и Егор.
— А в какой школе учился ваш брат? — вот Ботаник прямо вопрос с языка снял. — Четвертая гимназия. За следующим домом по нашей улице.
— Спасибо, Жанна Олеговна. Если вы вдруг что-то вспомните, хоть что, то позвоните нам, пожалуйста, — я достала визитку из сумочки и протянула ей.
Она кивнула и проводила нас до двери, возле которой продолжала лежать мелкая злая шавка.
— Что думаете? — спросил Ботаник, когда мы спускались по лестнице.
— Мыслей много, да не складываются они в единую картинку. Такое ощущение, что везде тупики, и все это никак не связано.