Какая палата, ты говоришь?
– Тетя Марина, - задал я последний важный вопрос, - а Евгений Иванович не говорил вам, почему он так забеспокоился?
– Нет, - Марина сменила шлепанцы на туфли и крикнула: - Дед, я пошла! Нет, не говорил. Он как бы записку какую-то получил. И все приговаривал: «Это катастрофа! Школа в опасности! Да что там школа! Весь город!»
Вот это да! Может, все-таки первая Лешкина версия не так уж неверна? И наша родная школа в самом деле как бы в опасности?…
Алешка мою информацию воспринял спокойно - будто я ничего нового, кроме адреса Марины, ему не сообщил. Надо сказать, что в этом деле он все время шел на два шага впереди меня. Я как бы еще в настоящем, а он уже как бы в будущем.
И на следующий день я в этом еще сильнее убедился…
Глава V
Полковник Сережкин
Когда к нам заходит наш участковый, мама бледнеет и прижимает руки к груди. Она всегда ждет от него сообщения о наших с Алешкой фокусах.
И участковый об этом знает и уже с порога поднимает ладонь и делает успокаивающий жест.
– Не волнуйтесь, гражданка Оболенская, - я к Сергею Александровичу, по делу. - И они закрывались с папой в кабинете. И вели там свои серьезные милицейские разговоры. Секретные притом.
И мы эти разговоры с удовольствием прослушивали. Тоже секретно. Раньше мы это делали с помощью бабушкиного стетоскопа, но как-то раз Алешка очень увлекся, и мама застала его врасплох.
– Что ты делаешь? - удивилась она.
Алешка не растерялся. Он сделал большие глаза и прошептал:
– Там, в стене, что-то журчит.
Мама не поверила, но стетоскоп отобрала.
Так что пришлось искать новый способ. И он быстро нашелся. Нам как раз в доме меняли отопление, и в стенах между комнатами остались круглые дырки от труб. Рабочие обещали их после ремонта заглушить цементом, но, конечно, этого не сделали, а временно заткнули дырки кусками поролона. Выдернешь этот поролон - и слышно еще лучше, чем через стетоскоп. И даже с комфортом: одним ухом - телевизор, другим - секретную информацию МВД.
Но с недавних пор все секретные разговоры велись на лестнице - мама категорически запретила курить в квартире.
– У меня тут цветы, а вы их обкуриваете.
– Цветы жизни? - с улыбкой спрашивал папа, имея в виду нас с Алешкой.
– Эти? - мама кивала в нашу сторону. - Эти уже не цветы, эти уже ягодки!
– Те еще! - согласился папа.
– А у меня на подоконнике - резеда японская и герань китайская. Они дыма не выносят.
И папа теперь выходил с пепельницей на лестницу. Ну, мы и к этому быстро приспособились.
Как только к папе зашел участковый, Алешка вскочил:
– Ой, мам! Я совсем забыл, нужно Ване Сережкину задание по русскому передать. Он опять заболел. Пошли, Дим.
Этот Ванечка Сережкин - очень надежный малыш, просто находка. Они с Алешкой дружат с самого раннего детства. И если наш Алешка уже тогда был озорной и быстрый, то Ваня уже тогда был неторопливый и основательный. И очень вежливый. Он даже ко мне обращается на «вы». Однажды я столкнулся с ним возле лифта. Он поднял на меня свои голубые задумчивые глаза и спросил: «Как вы думаете, кто больше - слон или океан? - Еще подумал и так же серьезно сделал вывод: - Я все-таки полагаю, что океан. Ведь слон такой маленький».
Сначала я чуть не рассмеялся, а потом, подумав, согласился с ним. Действительно, по сравнению с океаном слон «такой маленький». Просто крохотный.
Такой вот умный и своеобразный мальчуган. Наверное, это еще потому, что Ваня начал читать с трех лет и до сих пор предпочитает классическую английскую литературу прошлых веков. И совершенно не случайно он получил в нашей семье прозвище Полковник.
Это произошло в день Алешкиного рождения, кажется, еще когда они с Ваней учились в первом классе. Мама созвала всех Алешкиных друзей, и в нашей квартире «стоял вверх дном дым коромыслом». Папа был тогда в командировке, а мы с мамой спрятались на кухне.
И вдруг в Алешкиной комнате наступила тишина. Мы испугались.