Бледный Гришка начал принимать нормальный цвет лица.
— Ох уж мне эти ваши бочки… — не поверив ни слову, вдохнула женщина, но вопросы прекратились и на том спасибо. — Я Глафира Алексеевна, если что. Теперь что ни бочка — всегда ко мне, ясно?
Я молча кивнула. Как бы не отплатить злом за добро да не вывернуть желудок прямо здесь.
— Идти можешь? — в наблюдательности ей не откажешь.
— Я донесу! — подскочил Гришка, но тут уж я отказалась наотрез. Еще чего не хватало. И так слухи пойдут. Кое-как встав на ноги, я по стенке добралась до выхода, с удивлением узнав, что погода совершенно переменилась — в легкой утренней дымке вставало солнце.
Взгляд упал на лужи вдоль дороги.
— Сколько я в отключке была? — спросила у Гришки, робко жавшегося рядом. Здоровый лоб, а как теленок…
— Да почти сутки, если считать… — пробормотал он, почесывая затылок. — Ты не думай, я за скотиной твоей присмотрел! Все чин по чину…
— Спасибо, — это уже искренне, сам догадался, не поленился. А мог и деньгами отделаться — я бы, конечно, не приняла, но все же…
Я добрела до лавочки у забора — подальше от больничных запахов — и устало села.
— Может помочь все же?
Точно как щенок.
— Я посижу немного и оклемаюсь, — пообещала я, с наслаждением дыша свежим воздухом. С каждым вдохом становилось все легче. Для оборотня и воздух целебный — если не приходится дышать через рот, чтобы запаха не слышать.
Парень походил вокруг, приминая пустившуюся в рост траву, и в конце концов сел рядом. Я промолчала.
— Ты это… — наконец, хрипло высказался он и снова замолчал примерно на минуту. Я терпеливо ждала и пользовалась передышкой, восстанавливая силы. — Проси теперь что хочешь…
Ах, вот оно что.
— Печку хочу, — мечтательно ответила я. — В курятник, чтоб куры зимой не перемерзли. Хотела у тебя машину попросить в лесничество съездить, камня набрать.
Теперь уже Гришке стало воздуха не хватать. Он удивленно хлопал глазами, открывая и закрывая рот, и затем выдохнул:
— И все?!
Я кивнула и пожала плечами.
— А чего ты ожидал? Что я с тебя первенца потребую?
Судя по его лицу — именно так. Я посмотрела на ясное голубое небо, прислушалась к птичьим трелям, пошевелила пальцами в шлепках и встала.
— Я не ведьма. Ведьма — та, что тебя с отцом чуть в могилу не свела. А я — не ведьма. Ясно?
Он судорожно кивнул.
Убедившись, что информация дошла до адресата, я медленно пошла к мосту, надеясь перебраться на него как можно быстрее, пока местные еще нашу колоритную парочку не заметили.
Комары после дождей совсем озверели — роились прямо таки тучами, особенно над рекой. С сожалением простившись с мыслью о купании, я направилась к дому. Рука зудела, чесалась и вообще вела себя плохо. Надо бы приложить травок каких…
Уже у самых дверей вспомнила, что банка с сущностью так и осталась стоять на полу в сенях и передернулась от омерзения. Заходить внутрь, в темноту совершенно не хотелось.
Кот выскользнул в приоткрытую дверь и уставился на меня.
— Жива и относительно здорова.
Он продолжил сидеть. Взгляд был такой, словно я его бабушку убила.