— Да, некоторых мужчин нужно стукнуть по голове молотком, чтобы до них дошли самые простые вещи. А некоторым нужен о-о-очень большой молоток.
— Признаю, был неправ. Но… — я привстал на локтях, пару секунд соображая, будет ли уместен Такой вопрос в Такой момент. Эти женщины — их иногда так трудно понять.
Джин поощрила меня взглядом.
— Я пытаюсь сообразить, что это дает. Этот Анн Дюрон, или как его там, если он не совсем идиот, сойдя с самолета, первым делом порвал эти документы в мелкие клочки, и купил билет на другое имя.
— Ну, — она подперла щеку ладонью, — он поменял имя, гражданство, род занятий. Почти наверняка — одежду. Но вряд ли этот парень успел прямо там поменять внешность. Во всяком случае — не радикально.
— Видеокамеры, — осенило меня, — в любом аэропорту, на любом вокзале, и даже на автобусной станции их полно.
— Только я не умею работать с программой сличения видеофайлов, — призналась Джин, — здесь нужен специалист.
— И он у меня есть, — заверил я.
— Он что — совсем не аллё? Элементарных вещей не понимает?
— Элементарных для тебя. Сам посуди, ну откуда обычному человеку знать, что выход в сеть с телефона можно легко засечь? И для этого вовсе не нужен целый вагон спецаппаратуры, только компакт с программой и полчаса в любом интернет-кафе?
— Он что, этот фильм не смотрел… как его, с Брэдом Питтом?..
— «Мистер и миссис Смит». Может быть, он боевики не любит?
— Но соображать то он должен? Хоть чуть-чуть?
— Чуть-чуть он соображает. Четыре раза уходил от профессионалов, так что базовые данные есть, будет что развивать.
— Думаешь?
— Не думаю. Оптимизирую данные. Думать — твоя обязанность.
— Не будь занудой, Леди. Тебе это не идет. Как совещание у шефа?
— Это секретная информация.
— Да ладно, Леди. Мы же коллеги…
— Это секретная информация. Твой уровень доступа недостаточен.
— Обижусь!
— Переживу…
Кофе — великая вещь, когда нужно проснуться. Или — крепко подумать. Но он совершенно не способен заполнить желудок. Я грезил о большой тарелке картошки с мясом, или здоровой сковороде макарон по-флотски, с лучком, или, на худой конец, десятке пирожков с капустой, жареных на олифе. Короче, жрать хотелось неописуемо! Джин, похоже, была со мной солидарна.
— Рет, мы тут погибнем во цвете лет, — заявила она ближе к полудню. Джин в одной майке снова сидела по-турецки, видимо, это была ее любимая поза, а я смотрел на ее ноги и дивился: как это она может их так вот завязывать. Я попробовал, сразу в колено стрельнуло и бедро — судорогой. А она сидела так уже полтора часа, и, похоже, могла просидеть до греческих календ.
— Есть предложения? — спросил я, присаживаясь рядом и целуя Джин в щеку. Она потерлась лбом о мое плечо.
— Тебе не кажется, что умереть с голоду в полукилометре от кафе как-то пошло?
«Пежо» мы вчера загнали в гараж, чтобы на глазах не маячил. Я три секунды подумал, не умнее ли будет прогуляться пешком, а потом махнул рукой и выкатил машину. Джин ждала меня у начала садовой дрожки со своей хозяйственной сумкой, повешенной на сгиб локтя. Она улыбнулась и помахала рукой. Небо снова хмурилось, грозя повторить на бис вчерашний потоп.
Девушка стояла под огромным деревом. Я плохо в этом разбираюсь, но вроде бы буком. Узловатые корни, огромная ветка прямо над головой… Внезапно в кроне зашуршало, вниз обрушилось что-то большое и черное, Джин вскрикнула… Я выхватил из «бардачка» трофейный «Вальтер» и, толкнув дверь, выкатился на газон.
Какая-то здоровая обезьяна в камуфляже и маске держала Джин локтем за шею, еще немного — и сломает.
— Брось ствол! — скомандовали откуда-то сзади. Четко, так — по-английски! Я шевельнул головой…