Джерри точно знал, о ком говорит Ник.
Только теперь он этого не знал.
Теперь Джерри не знал «Бёрда».
Он ничего не знал о видящем, который любил рисовать картины на стенах.
В особенности он ничего не знал о младшей сестре этого видящего.
— Иисусе, — Ник отпустил руки и рукава потрёпанной, грязной фланелевой рубашки, в которую был одет Джерри, и, отступив назад, уставился на лицо человека.
Он всё ещё чувствовал эту пустоту сквозь человеческую кровь в его горле и желудке.
Ник не чувствовал себя так чрезмерно встревоженным тем, что увидел в чужом разуме и крови с тех пор, как несколько лет назад случайно покормился от того серийного убийцы-некрофила.
Такого рода вещи случались, время от времени.
Не часто, слава богам, но если прожить достаточно долго, то можно увидеть какое-то действительно тёмное дерьмо в человеческом разуме.
Данный случай был не таким.
Ник никогда раньше не видел ничего подобного.
Он чувствовал себя так, словно каким-то образом убил этого человека, сам того не желая.
Казалось, что он нечаянно дёрнул какой-то рычаг, и батарея этого человека внезапно разрядилась, забрав с собой все его воспоминания и осознание.
Это ощущение смерти, уничтожения другого разума и личности, вызвало резкую, тошнотворную волну эмоций в самом Нике.
Это ударило по живому, слишком близко к вещам, которые он всю жизнь пытался забыть. Плотная волна чувства вины на мгновение сбила его с толку. Это выбило его из рациональности, из любой логической последовательности в его собственном разуме, наполнив его грудь, живот и голову ненавистью к самому себе и отвращением, которое он не чувствовал дольше, чем ему хотелось бы помнить.
Глядя на человека, наблюдая, как пустота на его лице углубляется, Ник сделал ещё один шаг назад.
Потом ещё один.
Стараясь удержать желчь, чтобы его не вырвало всей кровью, которую он только что выпил из шеи человека, он посмотрел вверх и вниз по улице, внезапно почувствовав себя разоблачённым и пытаясь отвлечься от эмоций, которые вызывало в нём лицо человека.
Он старался вернуть себе равновесие.
Он по-прежнему находился в Котле.
Он был прямо в центре Котла.
Он не мог позволить себе слететь с катушек здесь.
Особенно сегодня. Особенно учитывая то, что ждало его в квартире.
Ник моргнул, уставившись на гигантскую фреску, покрывавшую кирпичную стену неподалёку от места, где он стоял. Было темно, но его вампирское зрение было достаточно острым, и теперь он мог видеть картину почти так же хорошо, как когда она сияла средь бела дня.
Он уставился на изображение маленькой девочки, Тай.
Ещё более странно было смотреть на картину сейчас, после того, как он видел настоящее лицо маленькой девочки, изображённой на ней. Здесь, на фреске, её волосы были немного короче. Они были не совсем того же цвета, но очень похожи. На картине она выглядела на несколько лет старше, чем сейчас.
Взгляд Ника скользнул по фреске, затем вернулся к тому месту, где она стояла в центре. Её лицо было зловеще спокойным и служило центром картины.
Вокруг неё в ужасе разбегалась толпа нарисованных людей.
Страх исказил их лица. Их глаза были широко раскрыты в панике.