— Прости… Шорн, — каморка с сочащимся из окошка светом наполняется всхлипываниями. — Я все верну!
Распахивается дверь, в помещение забегает улыбающийся толстяк, останавливается и внимательно смотрит на корчащегося от боли. Улыбка на миг исчезает с лица, а после растягивается до самых ушей:
— Ну, что, Луц, довыделывался? — толстяк достает из кармана звенящий мешочек и кладет на стол. — Я тебя предупреждал!
— Завали! — обрывает Шорн.
— Ладно-ладно, — толстяк ретируется в угол.
— Луц! Карточные долги нужно отдавать!
— Шорн, но… вы же… жульничаете…
— Что ты сказал, сука?!
Помещение наполняется глухими ударами. Луц поднимает руки, защищаясь от сыплющегося града ненависти, пропускает боковой в висок и сползает на землю.
— КТО ЖУЛЬНИЧАЕТ?! — Шорн колотит лежащего ногами, тяжело глотая воздух.
…. ……
Спустя полчаса мальчик сидит за столом, разглядывая на свет красные рубашки карт:
— Они больше не будут с нами играть. Просекли, что карты меченые.
— Ага, — толстяк катает на ладони монетку. — И что будем делать?
— Я придумаю что-нибудь новое…
— Да, — подопечный расплывается в улыбке. — Ты гений Шорн! Чертов гений!
— Завали…
— Расскажи про Дарину!
— Отвали!
— Ну, пожалуйста, Шорн!
— С этой было сложнее, чем с предыдущими, — высокомерный взгляд устремляется в окошко. — Те раздвигали ноги, только коснись я их плеча, а наша милашка держалась, будто монашка. Но против трюка с дебильным деревом предсказаний еще никто не устоял.
— Расскажи! — толстяк будто выклянчивает конфетку.
— Находишь выделяющееся дерево и рисуешь смолой сердечко. Подготовив красотку, прогуливаешься с ней вдоль берега, а потом будто невзначай останавливаешься возле того самого дерева. Затираешь тупой рассказ про судьбу влюбленных и незаметно высыпаешь лепестки на смолу. Появившееся волшебным образом сердце — твой ключик к ней под платье. Трижды проверено!
— Ну ты и псих! — выкатив глаза, толстяк возносит своего предводителя до небес. — Их отцы имею полное право прикончить тебя!
— Эти дуры боятся их больше, чем я. К тому же, каждая из них уверена, что сама сделала первый шаг к богохульству. Я — всего лишь совращенная жертва.
— Гениально…, — толстяк замолкает на время. — Что будем делать?
— Хромой предложил ограбить дом, что стоит у мельницы…
— Ты серьезно?! Это уже не шутки, Шорн! Все знают, что с Хромым нельзя связываться! Говорят, он прирезал солдата из форта…
— Именно поэтому ты и останешься маменькиным сыночком, — Шорн встает из-за стола, сгребает мешочки с монетами и уходит…
Глава 6. Игра в кости