Рита Скитер»
«Что же, понятно почему на меня все косятся» — философски подумал Демиан, которого поразило гробовое молчание и устремленные на него взгляды всех присутствующих в Большом зале, когда он туда только вошел.
Благо Роза и Питер были там и дали ему знак, чтобы он поскорее это увидел.
Его если честно, статья нисколько не задела или удивила, в конце концов мама заранее предупредила его о последствиях.
Но все-таки ему не понравился тот факт, что какой-то жук, да-да об этом Гермиона ему тоже в красках поведала, смеет обвинять его мать в двуличие, хотя сама печатала хвалебные статьи новому правительству при Воландеморте.
Но и об этом мама сказала, что тоже позаботится и потом обязательно ему расскажет.
Что сказать, переходить дорогу Гермионе Грейнджер крайне опасно и самоубийственно.
С этим утверждением была полностью согласна и не безызвестная Мария Беннет, которая еще не отошла от прочтения ежедневного пророка, поскольку уже должна была с утра пораньше перелопатить кучу бумаг, по причине того, что ее начальница с горящими и полными энтузиазма глазами собирала материал для подачи в суд иска против Скитер, что в простонародье означало, что Рите будет проще остаться на всегда в виде жука, ведь судя по длиннющему списку претензий, накатанном мисс Грейнджер только за час, из Азкабана журналистке не выйти.
Когда Гермиона чего-то хотела, она этого добивалась вне всяких сомнений, а учитывая тот факт, что Рита посмела обидеть ее и ее ребенка (хотя на себя она не слишком волновалась, но у Демиана из-за этой статьи ведь могут появиться в школе проблемы, не дай Мерлин), девушка была настроена крайне решительно. И это еще слабо сказано. Будь воля Грейнджер, она бы ее тупо маггловским бульдозером переехала, но, как сознательная гражданка и лучший адвокат магической Британии просто и спокойно засадит ее на всю жизнь вот и все. По ее скромному, но железобетонному мнению, это было вполне справедливо, и Скитер ей должна как минимум сказать спасибо.
Но ее распланированной по секундам мести не дали воплотиться полностью три совершенно разных громовещателя, бесцеремонно влетевшие в ее кабинет и поднявшие ор на всю округу.
Из всех ругательств, единственное что удалось понять бедной Гермионе, которая оглохла от столь пристального к ней внимания в прямом смысле этого слова, что Гарри, Рон и Малфой крайне недовольны всем чем можно и нельзя, и явятся по ее душу довольно скоро. Остальное, она к счастью своему и окружающих не смогла разобрать.
Не то чтобы Гермиона не ожидала подобных нравоучений по поводу ее личной жизни, но явно их и не жаждала, однако кто ее собственно спрашивал хоть когда-нибудь.
Чего она так точно не ожидала, так это того, что еще один герой данной мелодрамы, даже будучи официально мертвым, но при этом живым и относительно здоровым, до этого спокойно проживавший в собственном особняке в Париже, тоже крайне сильно заинтересуется этой чертовой статейкой.
Глава 18. Сволочь или все же святой?
Со времен войны прошло уже почти 12 лет, и вполне закономерно, что главные герои всея Британии выросли и изменились с того самого времени. Кто-то в лучшую сторону как Рон, который стал куда более ответственным и спокойным после рождения Роузи. Кто-то в худшую, как Гермиона, которая зарылась в свои проблемы и по приезду из Австралии вообще перестала подавать признаки нормального человеческого поведения, полностью отдавшись учебе. Не то чтобы это было удивительно для Грейнджер, но в Хогвартсе она хотя бы хоть с кем-то разговаривала по душам.
Конечно их с Роном по началу это очень сильно бесспокоило, но после рождения младшей Уизли Рон просто сказал Гарри однажды: «Друг, ей нужно время прийти в себя. Давай подождем»
И это помогло: Гермиона со временем стала оттаивать и идти с ними на контакт.
Конечно, первое время не караулить Гермиону везде и всегда было тяжело, особенно для Гарри, так как Рон был по уши занят дочерью, но все же им вдвоем было крайне трудно это сделать. Наверное из-за вполне обоснованного чувства вины.
После того, как они попались егерям, а Гермиона осталась в заточении, потому что Добби не успел ее вытащить, оба друга догадывались, что могло случиться позже в Малфой-меноре, особенно после того, как через несколько часов Грейнджер вывались из портала вся грязная, трясущаяся и в слезах.
Сложно было не сложить два и два, даже таким остолопам, как они с Роном, но Гермиона была в таком раздрае, что друзья поняли одну простую вещь на двоих: они и словом об этом при ней не обмолвятся, если только она сама не скажет. Со временем это превратилось в табу: Рон и Гарри даже между собой этого не обсуждали, да и не думали в ее присутствие. Мало ли…
Сразу после победы, Гермиона хоть и была подавлена, но находила в себе достаточно сил, чтобы делать вид что все в порядке. Это уже было хорошо. Конечно и у Гарри, и у Рона нет-нет да мелькала мысль независимо друг от друга, пойти и рассказать обо всем Макгонагал или мадам Помфри, но оба при этом понимали, если это выйдет наружу, а это непременно просочилось бы, открой они рты хоть на секунду, Гермиона никогда бы не простила им этого. Ее же саму в буквальном смысле заклевали бы окружающие своими сожалениями и заботой, которые Грейнджер слушать явно не хотела. Поэтому они молчали, а Гермиона тем временем медленно, но верно возвращалась к ним, что ни могло не радовать.
Но все изменила поездка в Австралию, когда Грейнджер нашла-таки какой-то талмуд по легименции, где говорилось как снять Обливиэйт с ее родителей, и вернуть им память. Через несколько дней после ее отъезда им пришло письмо о том, что она успешно добралась до цели назначения и вернула родителям память.
К сожалению, выяснилось, что они на тот момент были в процессе развода, но учитывая обстоятельства решили повременить с этим. Также там говорилось о том, что они не поняли мотивов ее поступка. От слова совсем.
Еще через неделю не получив ответа на письмо, отправленное ими, благодаря связям Гарри они выяснили, что Гермиона попала в аварию уже как несколько дней назад и сейчас лежит в больнице.
Перевести ее снова в Англию с помощью магии было не так уж и трудно. Правда в тот момент больница святого Мунго до сих пор была забита пострадавшими от войны, поэтому было принято решение, что Гермиона будет лечится в Хогвартсе у мадам Помфри.
Это должно было занять как минимум месяц, так как Гермиону начали лечить маггловскими средствами, что могло позже привести к осложнениям, поэтому и требовалось столько времени.
После первичного осмотра Гермионы, которая по прибытию в Англию ни разу и рта не раскрыла и не посмотрела ни на кого из присутствующих, мадам Помфри с дрожащими руками, что было для нее совсем нехарактерно, позвала к себе Макгонагал, котороя вышла из кабинета медиковедьмы через несколько минут с явными слезами на глазах.
Тогда ни Гарри, ни Рон особо не придали этому значения, но прочтя статью в газете, пазл из разрозненных, но вполне очевидных деталей встал на место.
Тяжелее всего к этому приходил Гарри Поттер, который за все эти почти двенадцать лет, прошел все круги ада из вины перед бывшим преподавателетем и только-только стал наконец-таки выкарабкиваться из этого, когда ему снова дали бланджером по голове одной единственной фотографией, на которой был изображен маленький мальчик, отцом которого можно было с уверенностью утверждать был их бывший учитель, а судя по статье внизу матерью Гермиона.
Из всего, в том числе и из сроков выходило, что тем кто тогда ….кто сделал это был Снейп, которого Гарри за эти годы неосознанно, но вполне очевидно возвел в статус святого.