На немой вопрос Гермионы Невилл просто пожал плечами. Все знали, что с возрастом Макгонагалл стала чересчур эмоциональна.
Невилл спокойно постучал в дверь, и она сама открылась, пропуская их внутрь.
— …как так получилось, что вы, лучшие ученики на своем курсе, поступили так опрометчиво и проникли в Запретную секцию! Я очень вами расстроена! — выговаривала директриса Макгонагалл трем ученикам, стоявшим перед ней с опущенной головой.
— Простите нас. — тихо произнесла Роза Уизли явно пытаясь не заплакать.
— Что такого вам необходимо было узнать в Запретной секции? — спросила Макгонагалл гораздо спокойнее, кивнув своим посетителям, чтобы они проходили, а не стояли в дверях.
— Директор, это я виноват. Мне было любопытно, я не сдержался и заставил Розу и Питера пойти со мной. Они не при чем. Это только моя вина. — тихо, но уверенно произнес маленький черноволосый мальчик, не поднимая головы.
— Но, директор… — хотели было возразить два других соучастника преступления, но Макгонагалл прервала их одним движением руки, попросив помолчать.
— Прошу поясните, что вы такого хотели узнать, мистер Гордон? — спросила директриса обеспокоенно, явно что-то подозревая.
Демиан медленно и неуверенно поднял голову, встречаясь взглядом с Макгонагалл.
И Гермиона наконец-таки разглядела лицо ребенка.
Это было последнее что она увидела перед тем, как упасть в обморок.
Это было Его лицо.
Глава 16. Мой малыш…
Это уже было не смешно. Она снова это сделала. Упала в обморок и попала в Больничное крыло. Это была плохая закономерность, даже несмотря на пролетевшие в одно мгновение годы.
«Падать в обморок это всегда не хорошо, хотя тогда я была беременна и у меня была отговорка» — именно эта мысль на периферии сознания заставила Грейнджер открыть глаза и резко подскочить на кровати.
— Где он? — первым делом выкрикнула она, когда у нее перестала кружится голова и через несколько мгновений заметила его среди других свидетелей ее обморока, которые застыли молчаливыми статуями у подножья ее кровати. Паззл в их головах начинал складываться.
Но Гермиона этого не видела. Перед ее глазами был он.
Ее мальчик. Нет, не так: ее и его. Определенно и без всяких сомнений. Тут не могло быть ошибки.
Слишком похож. Даже поза та же: скрещенные на груди руки, совсем как делал Он на уроках и в повседневной жизни.
Мальчик стоял недалеко от ее кровати вместе со своими друзьями и смотрел прямо на нее своими удивительными глазами.
Его глазами.
Все в нем было его: волосы, глаза, лицо, губы, руки, осанка, фигура, только вот нос и видно характер, судя по красно-золотой форме, были ее.
Он был идеальным. Именно таким каким она представляла его себе когда была беременна, и уже после, когда лежала в больнице в Австралии, приходя в себя из-за серьезной автомобильной аварии. Ей просто не повезло тогда. Пьяный водитель не справился с управлением и врезался в ее машину, а Гермиона не успела отреагировать, так как была занята мыслями о ссоре с родителями, которые так и не поняли ее поступка и не простили.
И в итоге она осталась совсем одна.
Она не верила, что ее мальчик погиб. Да в конце-то концов это его сын, его кровь и плоть, он бы выжил! Он бы боролся до победного как его родители…
И смотря на маленького взъерошенного мальчишку перед собой Гермиона явственно понимала, насколько она была права тогда, когда мысленно отвергала саму мысль о том, что ее малыш погиб!
Но как же так!? Почему ей сказали, что ее ребенок погиб? Она бы не за что не бросила бы его! Никогда!
Она его любит! Больше жизни и всего на свете!
Он же ее и его!
И ребенок кажется тоже понял ее чувства: он смотрел на нее также пристально, как и она.