«Я могу выбрать? Разве это решение не полностью за вами?»-удивился Демиан.
«Нет, дитя. Но ты обладаешь всеми тремя качествами, присущими этим факультетам: смелостью, храбростью, умом. Когда-то и перед твоими родителями стоял подобный выбор.»-пояснила шляпа.
«Я не могу выбрать. Пусть лучше это сделаете вы за меня.»-решительно подумал мальчик, которому было по сути все равно. Нет, ну как можно выбрать между мамой и папой?
«Что же тогда … Грифиндор!»- один из центральных столов в зале разразился приветственными овациями.
Демиану показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу.
«Значит, я смелый. В маму», — крутилось у него одна единственная мысль в то время, когда он пожимал руки всем желающим.
Потом он спокойно сел на свободный стул, оказавшись как раз напротив призрака в трико, которого он видел перед началом церемонии. Призрак похлопал его по руке, и Демиан внезапно испытал очень неприятное, испугавшее его ощущение — ему показалось, что он сунул руку в ведро с ледяной водой.
Тем временем очередь дошла и до Питера.
— Питер Левент.
Последнее, что увидел Питер, прежде чем Шляпа, упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, и Демиан, улыбающийся ему со стола Грифиндора и показывающий ему палец в верх в знак поддержки. А затем перед глазами встала черная стена.
«— Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, но ты все еще немного зажат и скромен для этого, но со временем… Родительское наследие заиграет в тебе яркими красками. Грифиндор и Слизерин. Знаешь, когда-то и перед твоим отцом был тот же выбор. Так куда мне тебя определить?»
Питер крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета.
«— Грифиндор, пожалуйста, грифиндор!»-думал мальчик как заведенный.
«— Ты уверен, дитя? Хотя знаешь, твой отец точно также упрашивал меня, отправить его в Грифиндор. Что ж, как пожелаешь!»
— Грифиндор!
Глава 10. Бал
Большой зал в Хогвартсе в тот день был непередаваем: свечи на потолке, казалось, сияли в сотни раз сильнее, чем обычно, приятная музыка на всю округу, столы с закусками и праздничными украшениями отодвинули подальше, освободив центральную часть зала, где уже в прекрасном танце кружились молодые парочки, одетые по случаю в парадные мантии всех цветов и оттенков.
Смех, веселье, музыка …Они заслужили это, без всяких сомнений, но Мерлин, какой ценной?
Казалось, все просто забыли о войне в одно мгновение. По щелчку пальцев. Забыли о куче трупов обычных людей, лежащих тут несколько месяцев назад, в этом самом зале, забыли об испытанном ужасе, когда Воландеморт потребовал выдать Гарри, забыли… обо всем.
А может просто сделали вид? Притворились?
Так почему тогда слизеренцы, стоявшие в дальнем углу зала, не сделали тоже самое? Ведь они мастера в этом. Ведь правда, это же факультет лжецов и притворщиков, так почему бы им не сделать вид , что все в прошлом? Что все забыто? Почему же мне кажется, что из всех присутствовавших здесь они самые честные и не лицемерные?
Может они испытывают вину за то, что выбрали не ту сторону и понимают, что никто им не поверит? Ведь кто бы что не говорил, но слизаренцы виновны.
«— Тогда почему мне не весело? Я что, тоже чувствую вину?»-в который раз за этот вечер спросила себя Гермиона, наблюдая за тем, как счастливо кружатся в танце Гарри и Джинни, Невил и Полумна, Рон и Лаванда.
С ней что-то не так? Или она чувствует вину?
Неужели перед ним? Перед Северусом…Нет, перед профессором Снейпом…
«— Брось, Гермиона, кого ты обманываешь? Профессор, серьезно? Он тебя изнасиловал в Малфой-меноре после того, когда ты не смогла сбежать с мальчиками!»-возник в голове противный внутренний голос, мешающий жить спокойно.
«— Нет, он не хотел этого! У него не было выбора, иначе меня бы убили другие Пожиратели! Он сам этого не хотел!»-в который раз за эти месяцы возразила я сама себе, чувствуя что скоро на глазах навернуться слезы. Когда она успела стать такой эмоциональной, в который раз возникла мысль на переферии сознания.
«— Ага, конечно! — усмехнулся противно голос в ответ. — И выпустил он тебя из подземелий потом сам!»
Что же это так, крыть было нечем: он действительно меня не спас, не пришел, просто оставил там как есть после этого. В слезах, грязную, напуганную и совершенно разбитую как морально, так и физически.
И снова я погрузилось в это чувство бессилия и подавленности, что испытала тогда. Картинки прошлого стали пролетать перед моим взором одна за другой.