— Джок? — тут же влез Сим.
— Ну чего тебе?
— Знаешь, если ваш Господь создал человека по своему образу и подобию, как говорят, то ему еще надо много работать над собой.
— Ты чо кочерыжка, на меня намекаешь?
— Угу, — моментально согласился Сим.
— Если бы боги заботились о людях, то хорошим — жилось бы хорошо, а плохим — плохо, но этого-то нет! — нравоучительно заметил я.
— Обычно Боги подобны тем, кто им поклоняется, — тут же парировал он.
— Силен ты брат спорить!
— Знаешь, что сказал Эмерсон насчет бессмертия?
— Кто? Насчет чего? — я на секунду задумался, — Не… в жизни эту фамилию не слышал, и знать — не знаю!?
— Ну ведь читал же?
— Знаешь, сколько я рекламы прочел? И ведь ни слова правды! — и тут же поправился, — Ну, кроме самих слов.
— Он сказал: Самое неоспоримое свидетельство бессмертия — это то, что нас категорически не устраивает любой другой вариант.
— Тьфу, на тебя! Хотя… ты знаешь, я думаю, что он все-таки был прав.
— Ну… вот и поговорили…
Как оказалось, привирал жрец. Ну не то чтобы сознательно, а так в канве так сказать официальной версии. Праздник приходился аккурат на день весеннего равноденствия. И что у нас, и что у них проводы зимы и встреча лета — большой праздник. И ведь не подкопаешься. Как оказалось, у всех богов святые родились именно в этот день. Надо же какое совпадение? В народе кротко прозвали его — Днем Великих Праведников. Сокращенно — ДВП. И я сразу же правильно расшифровал сокращение! Это — День Великой Пьянки!
Все увлеченно начали готовиться к празднику.
Сколотили помост для благородных, обнесли поле для проведения соревнований, расставили мишени. Я, недолго думая объявил о призах. Все помнят Робин Гуда? Я тоже. Не мудрствуя лукаво, я во всеуслышание заявил, что победители в соревновании получат: лучники и арбалетчики — по серебряной стреле, конники — серебряную подкову, а мечники — золотой лист, накладку на рукоять.
Такого наплыва народа я как-то даже и не ожидал. Гостиницы были забиты до отказа, как и дома почти всех горожан. Чего я не учел, так это местного менталитета или чего еще, но народа прибыло — мама не горюй. Городок стал напоминать муравейник. Ага. Дорого дались мне предпраздничные дни. Мне оставалось только задать самому себе вопрос — ну не придурок ли я?!
В замке гостили полтора десятка окрестных благородных семейств и десяток просто рыцарей, приехавших в гости. И ведь не выгонишь. Положение как говорится, обязывает. Думаете, что самое сложное разместить их? Ага. Как же. Я ведь тоже так думал, по простоте-то душевной. Оказалось, что ночевать с удобствами — это чушь придуманная романистами со своими красивыми книжками, убедившими меня и других в этом. Я то думал, что гостям там надо постельное белье, кровать, причиндалы для умывания и прочее… Да х… ничего подобного! Бомжей на помойке видели? Рыцари — это их более опытные и продвинутые старшие братья!!!
Грязные, как последние чушки они могли спать на полу, под столом, в углу и в прочих совершенно не приспособленных для этого местах. Куда смогут дойти. Одного красавца нашли сладко спящим в будочке туалета. Но спальные помещения достались всем. У некоторых в каморках пахло так, как будто десяток коней сначала оприходовали там кровать, а потом в виде бонуса насрали в шкаф.
Расписание у большинства было незатейливым. Утром 'оно' вставало, мгновенно похмелялось, после чего настроение стремительно повышалось до безмерной радости и валило в зал пировать, врать и хвастаться дальше. Эти 'дети природы' нажирались вечером в обоих смыслах. И вина и еды. Причем жрали все подряд, ни от чего не отказываясь.
Мой стол оказывается ничем не уступал королевскому. Потому, что почти все там бывали, сиживали эдак запросто с королем, давая при этом ему ценные и нужные советы, ну или, в крайнем случае, это были их близкие — сват или брат. Врали все и про все. Причем засомневаться в чужих словах значило нанести смертельную обиду.
Местные благородные дамы отличались такой простотой и непринужденностью, что я ох… обалдевал. Нравы напоминали животных с их не стыдливостью в разрешении половых проблем. Дамы не отказывали мужчинам в утешении их скромной телесной потребности, как и себе в получении маленьких радостей. Мысленно утешая себя, что это неизбежная плата за удовольствие присутствовать на празднике жизни. Некая изюминка и вообще это их крест дарить радость и утешение страждущим. В общем, всем было весело как у нас вечером после определения победителя в соревновании — 'кто больше скурит'.
Меня пару раз едва не изнасиловали! От последней дамы мне даже пришлось убежать — бабушке глубоко за шестьдесят все-таки, а она так сильно возжаждала (после третьего стакана) утешить столь робкого юношу. Да, позорно бежал, чтоб не убить ее ненароком. На меня стали даже несколько странно посматривать, потому что я не попользовал даже и пяток благородных дам. Они были абсолютно уверенны в том, что они все благородные и настолько выше всей этой толпы у них под ногами, что и нормы морали уже не для них.
Куртуазность?! Обхождение?! Не смешите меня, я вас умоляю. Те сравнения и эпитеты, которыми обменивались окружающие, вызвали бы культурологический шок у манерных филологов. Причем народ шутил так, что я спервоначалу хотел устроить пару несчастных случаев некоторым говорунам. Как вам такой комплимент?
— Барон, у вас прекрасная супруга она выносливая как ирбитский тяжеловоз, только лучше! А знаете почему?
Звучит дружное: — Нет! — с разных концов стола.
— Потому, что его трахать нельзя!
Аплодисменты. Смех. Занавес!