— Ну, да, — через секунду выдохнул он, — это правда. Извини.
— За что? — удивилась Вальмонда. — Эйвил была твоей женой. Я знаю, как сильно ты её любил. И то, что я чем-то напоминаю тебе её, — это комплимент, за который не нужно извиняться.
Внезапно из колыбели раздалось недовольное сопение. Это принц почувствовал, что о нём забыли, и решил исправить такое несправедливое положение вещей.
— Можно я подержу его на руках, Ксеноф? — герцогиня склонилась над Деймосом.
— Конечно. Только будь осторожна, — в голосе графа прозвучали тревожные нотки, но Вальмонда не обратила на них внимание. В конце концов, разве могла она знать о последних событиях, произошедших в замке.
Неуклюжим движением Вальмонда достала Деймоса из кроватки и прижала к груди. Её холодные руки стиснули малыша так, что тот запищал от удушья.
— Ой, извини, малыш, — воскликнула герцогиня.
В голосе её слышались нежность и участие, но Деймос мгновенно разоблачил красотку. Несмотря на внешнюю доброжелательность, запах герцогини сгустился, а пространство вокруг неё наполнилось особыми флюидами радости. И Деймос понял, что она нарочно причинила ему боль, хотя и не знал почему. А всё было просто — Вальмонда с первого взгляда почувствовала неприязнь к сыну своей покойной соперницы.
Конечно же, принц не мог ещё анализировать ситуацию, как взрослый человек. Однако он был не из числа обычных младенцев, пребывающих в невежестве первые годы жизни. Уже сейчас Деймос прекрасно читал в душах людей, и понимал, кто из них враг ему, а кто нет. И только собственная беспомощность тяжело давила на грудь. Он был слаб и не мог ответить обидчице, как того желала его тёмная суть. Или всё-таки не так уж и слаб?
— О, нет, — из груди Вальмонды вырвался внезапный крик ужаса. Она отчаянно взмахнула руками, и Деймос упал назад в колыбель. Ему повезло, и падение прошло без ушибов и травм.
— Что с тобой, Валь? — Ксеноф участливо поддержал герцогиню, когда та изогнулась в судороге.
— Сердце, — тяжело дыша, прошептала Вальмонда, — внезапно прихватило, — на её губах запузырилась слюна, словно у эпилептика. Вальмонда была почти без чувств.
— Кто-нибудь, сюда, — оглушительно закричал граф, повернувшись к двери.
Почти сразу же внутрь вбежали две пожилые служанки и испуганно уставились на господина. Он всё ещё поддерживал Вальмонду, словно та была хрустальной статуэткой.
— Отведите герцогиню в мои покои, — жёстко рявнул Ксеноф, разозлившись на служанок за их глупые лица. — И вызовите к ней лекаря. Быстро! Чего стоите?
Служанки подбежали к Вальмонде, и граф аккуратно передал им герцогиню. Та прижимала руки к груди, не в состоянии самостоятельно отойти от приступа. Когда они покинули комнату, Ксеноф подошёл к кроватке Деймоса и посмотрел на сына тяжёлым, почти ненавидящим, взглядом.
— Это ты сделал? — яростно прошипел граф.
Пару секунд он ожидал услышать ответ, но затем вспомнил, что Деймос ещё слишком мал и не умеет говорить. Впрочем, Ксеноф не сомневался в том, что сын его понял. В глазах младенца горел злобный огонь, словно он торжествовал победу.
— Это нелепо, — наконец воскликнул Ксеноф, — он же ребёнок.
Граф усталым движением протёр глаза и вышел из комнаты. Он понимал, что пришло время разрешить сложившуюся ситуацию, но не знал как. Деймос должен умереть, — внезапно мелькнула жестокая мысль, однако Ксеноф не ощутил облегчения от найденного решения.
***
Когда отец оставил его одного, Деймос впал в сонное оцепенение. Временами оно прерывалось скользкими видениями, в которых фигурировали Мила, нежно улыбающаяся принцу, и любимая матушка, которую жестокие небеса забрали к себе, не позволив малышу почувствовать родительское тепло.
Ещё принц видел отца, вечно угрюмого и мрачного. Ксеноф всего лишь четыре раза побывал у сына за те шесть месяцев, которые прошли после Обряда Нарекания. Наконец Деймос разглядел Вальмонду. Она брезгливо кривила тонкие губы, с ненавистью взирая на младенца. Ответная реакция не заставила себя ждать. В душе принца вновь пробудилось желание отомстить этой женщине. И младенец почувствовал прилив магических сил.
О да, внезапно понял малыш, он сможет разделаться с ней. Это уже почти произошло сегодня, когда он выбросил тёмную энергию своей ярости в тело Вальмонды. Она корчилась от дикой боли, на деле ощутив могущество нечеловеческого разума. Однако радость принца длилась недолго. Он осознал, что возможность для мести более не представится. Вальмонда выжила и, наученная горьким опытом, вряд ли подойдёт к нему хотя бы на пушечный выстрел. Что ж, цель была так близка.
Окончательно расстроившись, Деймос погрузился в глубокий сон, в котором уже не было места туманным образам и горьким видениям.
***
— Ты не понимаешь, Фольтест. Он буквально заставил её корчиться от боли. Она держала Деймоса на руках и вдруг изогнулась дугой, а затем побелела словно прошлогоднее привидение. Чем ты это объяснишь?
— Случайность, — флегматично ответил советник, не желая верить в обратное.
— Какая такая случайность? — раздражённо заревел Ксеноф. — Я сам ощутил этот смертельный поток ярости, исходивший от Деймоса. Нет, он прекрасно понимал, что и зачем делает. Неясно только одно: за что он невзлюбил Вальмонду. Она ведь родственница Эйвил.
— Дальняя, — заметил Фольтест.