— Ну, шикарно, — я вытащил одну, перевернул, проверив, как пузырьки воздуха собираются у толстого донышка. По внешнему виду настоящий коньяк. — Спасибо. Одобряю. Выпьешь со мной?
— Не, — он помотал головой. — Потом. Отдыхайте.
И направился к двери. Но на миг остановился и, развернувшись вполоборота ко мне, серьёзно бросил:
— Если он вас не убил, значит, вы нужны. Но он того… С конкурентами быстро расправляется.
— А что, Гриня, — я шагнул к парню, встал прямо перед ним, чтобы говорить тихо.
— Ты веришь, что он — полковник Олег Громов. А?
— Нет. Но раньше мне плевать было. А сейчас…
— Ясно. Слушай, а из него пилот хороший? Как он в небе?
— Хороший, — на удивление с уважительной интонацией, даже как-то мечтательно, протянул парень и в его словах я не ощутил ни малейшего вранья. — Летает он классно.
Кольнула ревность — придётся мериться с этим ублюдком ещё и моими способностями летать. А уж если он тоже может выдерживать аховые перегрузки, то совсем дело швах. Раскисать не стоит. Никто не говорил, что будет легко и просто, и встретят меня тут с распростёртыми объятьями, как героя, вернувшегося с Великой войны.
Столовую я отыскал быстро. Свернув за угол, увидел живописную картину — почти высохшее озеро, заросшее по берегам осокой, и грязно-коричневый остов самолёта. Похоже на бомбардировщик или транспортник последней Великой мировой войны. Нос и длинные широкие крылья с остатками пропеллеров торчали из сарая. Видно эта штука использовалась, как пункт наблюдения или для защиты, черт их разберёшь. И вот на это великолепие и смотрели окна одноэтажного домика со скошенной над входом крышей, над которым была прибиты доска, где синей краской было намалёвано: «Столовая».
Но внутри помещение выглядело вполне сносно. Стены и потолок из неокрашенных досок. Пара длинных столов, тоже деревянных. В стенах по три широких окна.
Присел в углу, не зная, к кому обратится. Но почти мгновенно подскочила худенькая девчушка, стройная в синем платье и кружевном переднике. Каштановые волосы забраны на затылке в узел. С интересом оглядела, на лице мелькнуло что-то похожее на удивление, но быстро скрыла его, нацепив на лицо официальную улыбку.
— Барышня, я бы хотел поговорить с мисс Райковой. Эвой Райковой.
— Ну, конечно, — в голосе официантки я услышал нечто, похожее на презрение, что удивило меня. Вроде бы я не давал никакого повода. — Сейчас позову. Если она, конечно, захочет.
Ага, она ещё и с норовом, эта Эва. Я хорошо помнил её, с тех пор, как увидел на авиашоу. Она брала у меня интервью после того, как в очередной раз я показал свои кульбиты и чувствовал себя таким счастливым от того, что всё получилось, как нужно. И небо покорилось мне.
И потом, уже вернувшись на землю, я благосклонно воспринимал знаки восхищения, которые оказывала мне эта красивая стройная девушка с густой гривой вьющихся волос. И ощущал волны пленительного очарования, исходившие от неё. Она умела подчинять себе мужчин, заставлять их терять голову. Но меня бесило это состояние. Ненавижу, когда кто-то пытается подчинить себе. Сразу пытаюсь вырваться, как дикий зверь, на которого умелый охотник накинул лассо. Эва несколько раз пыталась встретиться со мной. И в конце концов я преодолел это ощущение, дурман рассеялся. Быть её очередным «трофеем» мне претило. А вот Артур, кажется, запал на неё основательно, голову потерял, бедняга.
— Вы что-то хотели?
Такой мелодичный, пробирающийся до печёнок голос, от которого холодело в горле. И в то же время звучавший безразлично и даже грубо.
— Эва, ты не узнаешь меня?
— Много вас таких сейчас и все хотят одного, — равнодушно скользнула взглядом.
— Поздно пришли. Обед закончился, а ужин будет часа через два.
— Ну что-то осталось? Хоть чего-нибудь?
— Что-то осталось. Сейчас принесу. Только это будет все холодное.
— Хорошо. Мне все равно. Лишь бы было съедобным. И Эва, я хотел кое-что спросить.
— Что?
Я сглотнул комок в горле. Эта девушка выглядела, если не безумной, то реально была не в себе. Бесформенное платье непонятного тёмного цвета, висевшее на ней мешком, криво надетый передник. Растрёпанные, торчащие во все стороны слипшиеся пряди волос. Она словно боялась, что кому-то может понравиться. И вызывала скорее жалость, чем желание.
— Присядь. И мне ничего от тебя не нужно, только узнать о Беккере.
Её глаза вспыхнули и тут же погасли, дёрнула головой, будто пыталась отогнать неприятные мысли. Но всё-таки присела напротив, скрестив пальцы, положила руки на стол, и я заметил вспухшие синие жилки и обломанные ногти.
— Что узнавать? Об этом показывали всё массмедиа каналы.