Олег вскочил с дивана, подошёл к столику и налил себе воды из хрустального графинчика. На его щеках заметил тёмный румянец — значит, точно врёт! И тут ярость бросилась мне в голову — лучший друг увёл у меня женщину, которую я так люблю!
— Ну, да, брала. Я вспомнил. И ещё пару раз приставала с чем-то. Но я отшил её. Много воображает о себе.
Олег вернулся на диван, уселся, широко расставив ноги, и повесил руки между коленями.
— Артур, я не собираюсь её отбивать у тебя. Ты влюблён. А мне нет дела до неё. У меня сейчас есть женщина, которую я... Ну, в общем, она мне нравится. Побольше твоей Райковой.
— Откуда ты знаешь, что я влюблён? — кровь бросилась мне в голову, обдала жаром с ног до головы.
— Эва говорила, что ты выложил кучу бабла за её лечение. У неё мозги отказали, а ты оплатил восстановление. Мог и не платить. У таких девиц мозгов все равно нет.
Он обидно хохотнул и откинулся на спинку дивана. Всё в его расслабленной позе говорило о том, что он издевается надо мной. Над моими чувствами, мучениями!
— Как она могла говорить тебе? И зачем? Ты… ты… всё врёшь!
Я вскочил с кресла, ринулся к Олегу, и по дороге рука рефлекторно схватила хрустальный кувшинчик. Трах! Я опустил его прямо на голову Олега. Взрыв стеклянных осколков. Вскинув ноги, Громов передёрнулся и тряпичной куклой медленно сполз вниз. Ничком распластался на паласе. И лужа крови залила выцветший восточный орнамент.
Господи, что я наделал? Опустившись рядом на колени, и с ужасом увидел, что стеклянный осколок воткнулся Олегу в шею, оттуда хлестала алая кровь. Зачем? Зачем я это сделал?
Глава 13. Страхи
Артур Никитин
Я вздрогнул, словно от удара током, когда кто-то потряс меня за плечо. Страшась своего же желания, попытался осторожно оглянуться. И тут реальность помутнела, начала таять, расходиться в стороны, будто кто-то раздвинул театральный занавес. Я передёрнулся всем телом и … проснулся.
— Господин Никитин, мы идём на посадку. Пристегните ремни.
Сквозь жалюзи, закрывавшие иллюминаторы, розовел рассвет, наполняя салон золотистой дымкой. Рядом с креслом, чуть склонившись, стоял полковник Кейн, тёмное от загара лицо выглядело подобострастно, и на удивление не уместно.
— Благодарю вас, полковник, за заботу, — я сумел выдавить из себя несколько слов.
Мерное гудение двигателей перешло в натужный гул — космолёт, опустив нос, начал снижаться. Но, по-прежнему, я не представлял, куда меня привезли, напряжение в солнечном сплетении росло, увеличивалось, колени стали слабеть. Ладони покрыл липкий пот. И по виску скатилась противная струйка.
Космолёт тяжело коснулся полосы, вжался в него всей своей массой. Вдавило в кресло с такой силой, будто сверху навалился бегемот. Завизжали, заскрежетали шасси. Задребезжали стаканы на полированном столике, разделявшем меня с полковником, на бесстрастном лице которого не отразилось ни малейшего волнения. И в голове мелькнула мысль, что в экипаже не очень опытные пилоты — Олег умел сажать любой летательный аппарат так мягко, словно клал младенца в люльку. Хотя я знал, что сам он не ощущает перегрузок. Но чутье пилота, его умение вызывали восхищение. И вновь боль утраты заполнило душу, и прожёг стыд, что пусть во сне, кошмарном сне, я хотел убить его.
Мы остановились. Повисла на миг тишина. Отстегнув ремни, я хотел встать, но космолёт дёрнулся, и платформа под ним начала медленно опускаться.
Когда сошёл по трапу, испытал острый приступ дежавю. Но теперь я понимал, каким образом космолёт попал в этот тесный ангар. Хотя здесь на стенах не было грязных потёков. Наоборот. Они были девственно чистыми, отделаны матовыми панелями серебристого цвета, пол покрыт тёмно-серым материалом со светлыми вкраплениями. И немного пружинил под ногами.
Двери распахнулись, закружилась голова от пьянящего аромата цветущих лип и яблонь. Что за чертовщина? В жизни не видел этих ровных аллей платанов и вязов, которые разделяли зеркальные воды каналов. Как, каким образом эти картины пробрались в мой кошмар?
Но тут пелена спала с глаз. Нет никакого сада, парка, аллей. Тесное помещение с глухими стенами, по которым змеились толстые кабели. В центре — круглая шахта лифта.
— Господин Никитин, — ко мне шагнул высокий молодой человек в темно-сером костюме. — Приветствую.
И я узнал Руслана Моргунова. Он схватил мою руку, потряс:
— Я провожу вас в апартаменты. А вы, полковник, можете быть свободны. Кейн вытянулся, щёлкнул каблуками и удалился.
Руслан посторонился, пропуская меня в кабину. Когда за его спиной сошлись створки, лифт с мягким гудением тронулся и стал опускаться. На овальном табло менялись цифры, и, проходя очередной этаж, едва заметно гас и вновь загорался свет.
— Вы понимаете, доктор Никитин, — прервал тягостное молчание Руслан. — Земля на грани катастрофы, а вы здесь будете в безопасности. Мы обеспечим вас всем необходимым.
Что я мог ответить? Неужели нельзя было объяснить, в чем дело сразу? И не привозить меня тайно чёрт знает куда! Со мной обошлись, как с преступником, как с последним мерзавцем, которого надо изолировать от общества! Идиотизм.
Лифт остановился. С тихим шипением разошлись створки. И я поёжился. Широкий коридор, конец его терялся где-то в темноте. Пол скрыт серым ковром с коротким жёстким ворсом. Стены глухие, отделаны белыми панелями.
— Это жилая зона, — объяснил Руслан. — Вот ваши апартаменты.