Нагнувшись, удрализка сорвала растущий под ногами хвощ и покрутила в пальцах тонкий зелёный стебель, усыпанный пышными мутовками.
***
Излучающая яркий свет кристаллическая конструкция, непонятно как висящая в воздухе, выхватывала из сумрака небольшую, спрятанную в чаще леса прогалину. Серокожая эльфийка, сидя на старом, прогнившем валежнике, шевелила пальцами протянутой руки и дистанционно регулировала яркость магического кристалла. Аврора сидела рядом на тонком пледе с кружкой горячего чая в руках. На ней была старенькая потрёпанная кофта, которую чуть ли не насильно напялила на неё Элизабет.
— Итак, крошка, — после долгого молчания начала женщина, закончив настройку источника света, — я понимаю, что ты, быть может, сильно напугана, но твоё упорное молчание переходит все мыслимые границы. Не притворяйся немой, я прекрасно слышала, как ты кричала, когда убегала от меня. Да и, говоря откровенно, если бы ты была немой, всё равно хоть какие-нибудь звуки ты могла произносить, пусть даже и мычание. А ты только вздыхаешь и что-то бормочешь себе под нос. Ты так и не сказала, кто ты, откуда, как тебя зовут и где твоё сопровождение. Не доверяешь мне? А я, между прочим, вылечила твои увечья, обогрела и накормила. Этого недостаточно, чтобы заслужить хотя бы толику твоего доверия? Нет? Может, ты боишься меня, моих копыт, хвоста, рыжих волос, э? Уверяю тебя, я не ведьма, не демон и не чернокнижница. Меня зовут Элизабет Морэй, я доктор психомагических наук, то бишь, чародейка, весьма способная и уважаемая в народе. Иду в Зачарованные Пущи, в свой дом, после долгого отсутствия. Там живут дриады, много дриад, целый клан. Я полукровка — наполовину удрализка, наполовину древодева. Теперь твоя очередь откровенничать, крошка.
Но Аврора продолжала в безмолвии сидеть и смотреть на пульсирующий светом кристалл. Бледное лицо её играло отблесками света, в неподвижных голубых глазах плясали маленькие язычки. Элизабет фыркнула и покачала головой.
— Ты рабыня, каким-то образом сбежавшая от работорговцев? — опять попыталась завязать беседу чародейка. — Или ты попросту отстала от своей группы путешественников? Или отбилась от колонны беженцев? Где твои родители? Что произошло с твоим мизинцем на руке? Кто ты, чёрт возьми, такая?
Аврора вздрогнула, будто очнулась от оцепенения, и отхлебнула из кружки. И вновь, не удостоив собеседницу ни взглядом, ни словом, застыла в неподвижности. Кристалл медленно парил в воздухе. Где-то далеко, на северных холмах, протяжно завыл оборотень.
— Твоя издевательская апатичность скоро меня доконает, крошка. Тебе повезло, что ты наткнулась на меня, а не… На кого-нибудь другого, менее дружелюбного. Я тебе зла не желаю. Но, согласись, странно, что столь юная дева бродит по дикому лесу в гордом одиночестве абсолютно обнажённой и в дополнение сильно израненной. Тебя избили? Изнасиловали?.. А, да ну тебя к чёрту.
Аврора боковым зрением видела, что эльфка встала, отряхнула запылённые штаны и стала копаться в рюкзаке. Она вынула оттуда бутылку, в которой находилась миниатюрная башенка с застеклённой вершиной, после чего скрылась в темноте. Не возвращалась долго.
— Значит так, — девочка подпрыгнула на месте, когда суровый голос эльфийки внезапно раздался со стороны, — значит так, юная сударыня, раз не хочешь идти на контакт, значит, моя помощь тебе не нужна, а ты держишь ситуацию под контролем. Прекрасно. Не смею отныне лезть в твои личные дела. Отдавай плед и кружку.
Белокурая девочка нехотя поднялась и отдала шерстяную подстилку. Допив остатки чая, вернула и кружку.
***
— Отдавай плед и кружку.
***
— Я ухожу ночевать в свою башню, — после паузы промолвила удрализка, сворачивая плед, — могу впустить и тебя, если хочешь. Ночевать под открытым небом, конечно, очень романтично, но ночью бывает прохладно, а ты в чём мать родила. Или ты хочешь поближе познакомиться с лесными клещами и другими очаровательными тварюшками? Снова молчание? Учти, правило «Молчание — знак согласия» в нашей ситуации не работает. Я считаю до трёх, а потом, если не последует ответной реакции, уйду к себе в башню и оставлю тебя наедине с этим страшным чёрным лесом. Ну-с? Раз… Два… Три. Молчишь? Что ж, твой выбор. Спокойной ночи.
Элизабет схватила фосфоресцирующий кристалл, выключила его, развернулась и растворилась в непроглядном мороке. Ещё с полминуты были слышны её шаги, а потом и они утихли. Аврора глубоко вздохнула, испытывая в глубине души какое-то странное чувство, в котором смешались облегчение и горечь. Облегчение, что приставучая эльфийка ушла, а горечь… В сущности говоря, по этой же причине. По крайней мере, эта женщина не пыталась приставать к ней и не делала грязных намёков, как лесной маньяк…
Аврора тоскливо посмотрела на седой с прозеленью валежник, где не так давно сидела эльфка и, поразмыслив как следует, пошла в ту сторону, где она пропала. Пробившись сквозь заросли плотного кустарника, девочка неожиданно для себя натолкнулась на невидимую стену, преграждающую дальнейший путь. Аврора, идя вдоль барьера, сделала внушительный круг и вернулась туда же, откуда начала свой обход. С горечью осознав, что нигде нет ни малейшей лазейки, а чародейка отныне недоступна, Аврора до боли стиснула зубы и вернулась на поляну, где устроилась на ночлег.
Эта ночь оказалась куда более жуткой, чем предыдущая: Аврора сквозь сон слышала волчий вой и воинственный клёкот. Три раза она просыпалась в холодном поту, потому что ей снилось, как её растерзывают дикие оборотни и упавшие с небес грифоны. Она лежала, поджав ноги и обхватив колени руками, под мшистым валежником и беззвучно плакала, моля Элизабет прийти и забрать её к себе. Сотню раз девочка упрекала себя в глупости и близорукости, сотню раз в мыслях соглашалась на щедрую пропозицию эльфки и сотню раз с ужасом осознавала, что ночует одна в диком лесу, набитом кошмарными чудовищами. И клещи с клопами казались ей куда более приятными соседями, чем, например, волки, гигантоскорпионы, мандиры или медведи, которые, несомненно, бродили где-то неподалёку, воя, ворча, рыча и шипя. Аврора даже слышала, как поблизости трещали сухие ветви под лапами свирепых чудовищ… А потом кто-то схватил её и с лёгкостью поднял, словно пушинку. Аврора вскрикнула от ужаса и зарыдала.
— Не реви, в мире хватает слёз, — услышала она над ухом мягкий голос эльфийки.
Элизабет, взяв плачущую девочку на руки, отнесла её к себе в башню. Женщина положила её на мягкие перины и накрыла покрывалом, после чего ласково погладила по голове и ушла.
И Аврора заснула со слезами на глазах, мысленно благодаря радетельную удрализку и чувствуя приятное тепло, расплывающееся по дрожащему тельцу.
***
А утром Элизабет накормила девочку яичницей и напоила горячим кофе, а после подыскала более подходящую одёжку и выпустила на волю. Пока Аврора привыкала к новому платью, скромному, но вполне удобному, эльфийка уменьшила башню в размерах, спрятала её в бутыль и, положив стеклянную тару в рюкзак, отправилась дальше в Зачарованные Пущи. Аврора увязалась за Морэй, но предпочитала держаться на расстоянии, всё ещё стесняясь заговаривать с ней. Чародейка узнала только имя девочки, которое та начертила прутиком в дорожной пыли.
Впрочем, очень скоро Аврора и Элизабет уже шли вместе. Эльфийка не делала попыток завязать диалоги со спасённой, обращалась к ней лишь в случае крайней необходимости. И Аврора отвечала, сначала тихо и неуверенно, потом более твёрдо и словоохотливо. Элизабет приняла решение изменить маршрут и идти в Скуу’Врак, столицу Содружества, где по приходе пообещала пристроить свою новую знакомую в сиротский приют к знакомой эльфийке.
Она вручила Авроре обсидиановый браслет со змеиными клыками, который блокировал действие магического барьера вокруг башни, таким образом удрализка окончательно доверилась новой знакомой, милостиво разрешив ей жить в своих владениях.
Но спустя два дня похода, не в силах больше сдерживать эмоции и притуплять боль ноющей душевной раны, девочка на очередном привале, заходясь от плача и давясь слезами и соплями, поведала Морэй о своих злоключениях и жалостливо попросила не отдавать её в чужие руки. Узнав о дерзком нападении пиратов-мерфолков на мирное беззащитное население Усоньки, длинноухая чародейка долго негодовала и всячески поливала отборными ругательствами, достойными истинного сапожника-гнома, морских карателей и их бездумную жестокость и жажду наживы. Когда Аврора рассказала про кикимору и похищенную Айтнессу, Элизабет лишь посочувствовала потере девочки. А после историй с поджаренным насильником и неудачной телепортацией крепко задумалась.
Она в собственной башне и в полевых условиях провела несколько тестов, исследований и наблюдений, после чего выяснила, что случайная знакомка является носительницей огромного для её малолетнего возраста и расы магического потенциала. После этого открытия чародейка в корне изменила своё решение и заявила, что отныне Аврора будет её ученицей. Девочка, не мудрствуя лукаво, согласилась стать кем угодно, лишь бы быть рядом с «доброй серокожей тётенькой». Плюс ко всему, удрализка выяснила, почему её волшебная палочка-поисковик при первой встрече с Авророй сначала завибрировала в рюкзаке, а потом безошибочно указала на девочку: встроенный в древко палочки кристалл лизоргеда — распространённого в чародейской среде магического камня-детектора, — распознал в девочке чистую, концентрированную Силу и принял её за Разлом.
Как бы то ни было, Аврора обрела новый дом и наставницу. Это случилось около полумесяца назад, в первых числах августа. Всё это время Аврора жила с Элизабет и так сблизилась с ней, что уже не представляла жизни без эльфийки. Но она даже не догадывалась, насколько это было взаимно.
Ich bin über Alles!
(Из партийной характеристики члена ДУАП с 495 года фон Карштайн, гауптбатальонляйтера СС и полковника имперской полиции ( III отдел РСХС): «Истинная каэр’зэ. Характер — стойкий, выдержанный, приближающийся к нордическому. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Беспощадна к врагам Ундагилаша. Отличная спортсменка: чемпионка Штернензейта по каранакским единоборствам. Не жената; в связях, порочащих её, замечена не была. Отмечена наградами фатерляйтера и поощрениями гауптрейхсляйтера СС…»)