— Это темы разговора не касается, — отмахнулся Скагги, — я лишь ставлю под сомнение ваше предположение, будто сундук всецело принадлежит ему, а не является собственностью «Бурекола».
— Иными словами — собственностью всей команды. И значит, попадает под определение трофея, — почесал бороду Друмарк. — Строгальщик монет в чем–то прав. Сундук может считаться нашим законным трофеем. Не говорю, что мы должны обирать парня до нитки, но почему бы честно не разделить, что бы там ни было?
У порога раздался громкий кашель. Дуардины дружно обернулись: сквозь приоткрытую дверь заглядывал Лодри.
— Думаю, продолжить дискуссию лучше потом: ваш спасеныш очнулся, — сообщил он и обратился непосредственно к Брокрину: — Просил аудиенции. Очень настойчиво. Никак не хотел успокаиваться, пока я не пообещал тебя привести.
Брокрин встал из–за стола.
— Раз настаивает, не буду томить. У меня тоже к нему есть немало вопросов, на которые я очень хочу узнать ответ.
Грокмунд сидел на краю койки и потягивал из предложенной лекарем Лодри кружки крепкий эль. Напротив него, в другом конце каюты, стоял сундук, и спасенный дуардин ни на секунду не спускал с него глаз. Грокмунд не трогал сундук, он испытывал облегчение просто от того, что знал: ларец рядом. Когда дверь в каюту открылась и внутрь вслед за Лодри вошли еще несколько дуардинов, Грокмунд встал и уважительно поклонился.
Лодри указал на светлобородого дуардина со строгими глазами и произнес:
— Это капитан Брокрин.
— Мне говорили, это ты нашел меня, — обратился он к Брокрину. — Я — Грокмунд. Бывший член команды «Бурекола».
— Можешь рассказать, что произошло? — спросил капитан.
Грокмунд некоторое время молчал, опустив глаза, избегая встречаться с кем–либо взглядом. На лбу дуардина проступили бусинки пота. Прежде чем он заговорил вновь, он отпил немного эля и дождался, пока по телу пробежит успокаивающее тепло.
— Я даже не знаю, сколько дней и ночей провел в ловушке там, в трюме. Вновь слышать голоса собратьев для меня — счастье.
Это было некоторым преуменьшением. Грокмунд наслаждался каждым обращенным к нему словом, точно перед ним играл целый оркестр Гильдии скальдов.
— Мысль, что мне не суждено услышать других харадронцев, давила на меня отчаянием. — Дуардина трясло, он сжал кружку с элем с такой силой, что побелели пальцы. — Там, в трюме, я лишь слышал, как клыки, лязгая, рвали на части мясо, треск и хруст костей и звериное рычание, когда упыри дрались друг с другом за объедки.
Грокмунд запрокинул голову, одним махом приканчивая остатки эля. Тепло алкоголя не могло справиться с холодом воспоминаний.
— Я слышал, как поедали моих товарищей по команде, — продолжал он, глядя прямо Брокрину в глаза. — Животная ярость — вот что меня окружало. Ночь за ночью.
Вперед вышел дуардин гораздо моложе Брокрина и понимающе кивнул:
— Я был там, в трюме, когда искал сундук, и своими глазами видел, что там творилось. Не могу представить, как можно было выдержать подобное.
Грокмунд с трудом улыбнулся молодому дуардину.
— Кому я обязан спасением моего сундука? — спросил он, протягивая руку к ларцу.
— Его зовут Готрамм, а мое имя — Скагги, — встрял еще один дуардин, который протолкнулся сквозь других членов команды и встал между Грокмундом и сундуком. — Мы на корабле «Железный дракон», совершаем торговую экспедицию для Барак–Зилфина.
Скагги пытался смотреть прямо на Грокмунда, но его глаза то и дело предательски косились на сундук.
— О вашем несчастье мы прознали от кочевого племени человеков, которые недавно поживились на остатках флота, — рот Скагги скривился в неприятной улыбке, — поиски выживших — твои поиски — привели к серьезным затруднениям и лишили нас ожидаемой прибыли от торговой сделки с племенами. Если другие кланы доберутся до человеков прежде нас…
— Твои финансовые запугивания могут подождать до лучшего момента, — резко прервал его Брокрин, — сейчас меня больше всего волнует безопасность кораблей.
Грокмунду показалось, что взгляд капитана стал почти затравленным.
— Насколько мы можем судить, ваш флот уничтожило какое–то крупное существо.
Грокмунд удивился, услышав такое заявление.
— Я не видел крупных существ, но видел множество других. Нечестивые рабы Хаоса во всем их многообразии.
Он протянул кружку Лодри, прося наполнить ее вновь. Затем сделал большой глоток, поерзал, устраиваясь поудобнее, и попытался привести воспоминания в порядок.