Я сбросил руки Комара со своих плеч и развернулся с твердым намереньем набить ему морду. И конечно, никого рядом не было. В руках лишь лямки не такого уж и тяжелого рюкзака. Я достал из пачки и закурил предпоследнюю сигарету. Лучше бы за моей спиной и впрямь стоял покойник. Вдали торчала очередная ветка — отметка Комара. Я сплюнул, закинул рюкзак за спину и снова двинулся в путь.
— Ну и дурак, — констатировал Комар. Он держался на расстоянии, будто из страха ко мне приблизится. — У тебя хоть план какой есть? То, что ты оставил этим беспризорникам, хватит от силы дня на два. А дальше? В сельмаге купишь? Или склад в Лагере вскроешь? Так за крысятничество знаешь, что у нас полагается?
Я не отвечал. Вдали, наконец-то, показался высокий деревянный крест и Комар, в сердцах плюнув, отстал.
Лагерь встретил меня хмурыми взглядами. Пару человек сидели на лавочке возле дома Ломтя. Курили, глядя в одну точку. Двое провели, почти пронесли, мимо третьего с забинтованной головой. Голова забинтованного безвольно болталась.
Я вошёл в дом, поставил рюкзак на стол.
— Немой, — сделал отметку в ученической тетрадке Ломоть. Одна рука у него была на перевязи. Большая кровоточащая царапина рассекала щёку. Он кивнул на рюкзак. — Показывай.
Я расстегнул клапан и стал доставать контейнеры с хабаром.
— Речица? Комар? — спросил сидевший рядом бригадир по кличке Сыч, провожая глазами каждый новый артефакт.
Я отрицательно покачал головой.
Ломоть чертыхнулся.
— Дупла-пенёчки, ещё минус два.
Он обозрел лежавшие на столе сокровища:
— Всё?
Я кивнул.
Ага, сейчас же! «Колючку» и заряженную «Батарейку» я оставил в Колпаках. Про запас.
Ломоть недоверчиво побуравил меня своими глазками, потом хмыкнул:
— Однако двойная норма.
— Грамотный? — спросил меня Сыч и протянул мне двойной листок бумаги. — Пока при памяти, садись и пиши сочинение «Как я ходил в Зону». Где, кто и как погиб, где и какие артефакты подобрали.
— Жрать хочешь? — подал голос Ломоть. Я кивнул. — Сходи в кашеварню. А потом садись и пиши. Времени тебе на это два часа. Потом отдыхать будешь. Мне к шести часам хабар и объяснительные Дятлову сдать нужно. Да смотри, складно ври. Если майор к чему-нибудь прицепится, никому мало не покажется. Особенно тебе. Свободен.
Ни спасибо, ни «как сам?».
Я кинул пустой рюкзак в кучу таких же выпотрошенных, вышел на улицу и вдохнул, будто затягиваясь весенним воздухом. Пахло печным дымом и молодой зеленью.
Нет, ощущения, что вернулся домой, не было. Но и напряжение, которое ни на миг не отпускало в Зоне, исчезло. Можно было идти, куда захочешь, не боясь вляпаться в какую-нибудь мерзость.
Я усмехнулся — как мало иногда нужно для счастья — и двинулся к кашеварне.
1. Снова здорово
или
ультиматум подполковника Кирова.
На следующий день после моего возвращения в Западный Лагерь, по мою душу явился сам Ломоть.
Я как раз только позавтракал и вместе со всеми новичками находился в большом доме, который кто называл «Клуб», а кто — «Изба-читальня». Сидел на древнем стуле с поломанной спинкой и слушал, как бригадир Витя-Самовар рассказывал про известные на данный момент аномалии, которые можно было встретить в Зоне.
— … «Воронка», «Рубец», «Жарка», всё это поганые аномалий, потому как не постоянного действия, а активируются при приближении к ним, — вещал Витя, размахивая руками. — Но не дай Бог вам встретить аномалию «бродячую». Бывает такое: сорвётся, к примеру, «воронка» с места и давай себе путешествовать. Был у нас такой бродяга по кличке Крот…
В это время заскрипела дверь, и в проёме появился нместный полубог — Смотрящий. Махнув рукой Вите, мол, не останавливайся, он поманил меня наружу.