К еще живому трупу подошел Шурик.
— Может он еще что-то хочет сказать?
— Ненавижу фокусы…
Просипел покойник, после этих слов уже не живой труп дернулся и у него изо рта пошла кровь.
— Вот Иван видишь, до чего доводит не любовь людей к искусству, в частности к фокусам, — поучительным тоном отчитал Ивана Шурик, — сколько раз я тебе говорил, нужно обязательно приобщаться к прекрасному, ходить на выставки, в музеи, нужно музицировать, писать стихи. Между прочим, сегодня в любительской театр студии будет интересный спектакль. Пьеса Евгения Шварца «Тень», я всех приглашаю.
— А что делать с этими? — спросила ребят Алена, указывая на трупы.
— Эти, пусть еще полежат и подумают о своем плохом поведении, — ответил Шурик.
— Хорошо, — быстро согласилась Алена, и тут же забыла о несчастных бандитах, — а я сегодня в театр надену шикарное вечернее платье.
— Платье? — удивился Шурик, — я тебя в платье не видел с новогоднего вечера в девятом классе. А давай мы Ивана нарядим сегодня во фрак, кстати, я тоже надену фрак. Как это прекрасно, Алена в вечернем платье как лебедь, мы с Иваном во фраках как джентльмены.
— А меня значит спрашивать не надо, — набычился искоренитель пермского бандитизма, — хочу я надевать фрак или нет.
— Ты конечно Иван меня извини, — ответил предводитель ордена, — но не в этот раз, сказал фраки, значит фраки. Театрализованное действие — это же культура, надо соответствовать.
Шурик и Алена пошли в сторону своего авто, который они оставили за холмом, обсуждая предстоящий поход в театр. Иван же стоял, не шевелясь, его бесило, что все в его короткой жизни решают за него.
— Ваня не отставай, здесь нам больше делать нечего! — крикнула ему сестра.
— Раскомандовались, — пробубнил Иван и поплелся следом.
Иван никогда не помнил своих родителей. Для него мамой, папой, бабушкой и дедушкой, была старшая сестра. Первый год пребывания в интернате, он как хвостик везде бегал за ней. Сестра его обстирывала, вытирала ему сопли и успокаивала, когда старшие ребята мутузили беспомощного ребенка. Один раз, когда сестра умывала ему лицо, в ванную комнату ввалился Валерка-Горилла, гроза всех малышей.
— Эй, селедка! — шикнул он его сестре Лене, — давай-ка постирай мне носки.
— Пошел ты, козел, — пропищала тоненьким голоском сестра.
Валерка заржал, схватил маленького Ивана за шиворот и закинул на шкаф, где хранились веники, половые тряпки и швабры. Ленка своими маленькими кулачками ринулась на обидчика. Но Валерка-Горилла только ржал и отталкивал ее. В итоге сестре пришлось постирать извергу носки. Потом она еле-еле сняла со шкафа перепуганного брата, и долго плакала, вздрагивая тоненькими плечами. В тот день Иван своим детским умом понял, что стыдно быть слабым. Он поклялся себе, что когда вырастит, оторвет Вовке-Горилле голову. Урок физкультуры стал главным школьным предметом для мальчика. Физрук его часто нахваливал и выставлял на городские соревнования по гимнастике. И там Иван благодаря нечеловеческой злости, которая бушевала в его сердце, часто брал призовые места. Ему даже предлагали перевестись в спорт интернат, но из-за сестры он наотрез отказался. Иван так же игнорировал предложения своих ровесников выпить вина или закурить сигарету. Алкоголь, табак, столярный клей, делают человека слабым, а слабых он презирал. Ивана пытались взять на слабо пару раз, но Иван таких искусителей, не стесняясь, посылал куда подальше.
Было еще одно событие в жизни Ивана, которое окончательно сформировала его личностные приоритеты. Как-то посреди ночи, когда Ивану было восемь лет, сестра подняла его с кроватки, приставила палец к губам, и повела его на чердак. На чердаке их ждал Саша Решетников, одноклассник его сестры. Многие шептались, что у Саши проблемы с головой, а еще поговаривали, что он законченный псих, и место его дурдоме. Однако его родная сестра общалась только с этим странным Сашей. Иван же знал, что Лена с плохим человеком общаться не будет. На чердаке, Саша Решетников показал несколько фокусов. Он двигал, не касаясь рукой, спичечный коробок. Отгадывал фигуры, которая рисовала его сестра на листочке. А под конец он попросил Ивана смотреть на блестящую монетку. И когда Саша досчитал до десяти, Иван увидел, что стоит в одних трусах, а одежда его лежит рядом на полу.
— Будешь учиться таким фокусам? — сказал Ивану Саша.
— Спрашиваешь, конечно, да! — с радостью согласился Иван, — а, я смогу наказать Валерку-Гориллу?
— Легко, — ответил Саша.
После этой ночи, ребята занимались практически каждый день. Иван научился гипнозу и немного телекинезу, остальные чудесные штуки он осилить так и не смог. Зато в гипнозе он стал дока. И через два года упорных занятий, он поквитался с Валеркой-Гориллой.
— Привет Валера, — Иван поздоровался предельно уважительно с извергом, встретив его в общем коридоре.
— Здоров, малявка. Че деньги есть лишние?
— Да, вот возьми, десять копеек.
— Че, шнурок, в шестерки метишь? — только и успел договорить Валерка-Горилла. А когда очнулся, он увидел, что стоит абсолютно голый на улице, его одежда закинута на высокое дерево. И на него пялилась вся школа интернат и дружно гоготала.
Конечно, потом Ивану пришлось не сладко, и после ответки изверга, Иван пролежал в медицинском изоляторе целую неделю. Однако Валерка-Горилла стал его однозначно побаиваться.
Дальнейшие дни пребывания в интернате не оставили сколько-нибудь заметного отклика в сердце Ивана. И когда он заканчивал восьмой класс, а его сестра десятый, за ними приехал внезапно разбогатевший Саша Решетников и увез в другую новую жизнь. Он стал по настоящему сильным человеком, одно его коробила, что сестра Лена-Алена и странный ее друг Саша-Шурик, периодически командовали им, как маленьким ребенком. Это его бесило.
Театр уж полон; ложи блещут;