И снова Эрика отвлеклась, но теперь уже на меч Алин.
— А можно мне посмотреть? — спросила она, глядя на блестящий клинок.
— Можно. — ответила Алин, и облокотила меч о стенку кареты рядом с принцессой. Она сделала это не просто так — укрепленное оружие весило куда больше обычного.
— Ого! — воскликнула Эрика, пытаясь поднять меч. — Он же целый килограмм весит! А то и два!
— Ну, вообще-то, двадцать. — уточнила Алин.
— Ого! — Эрика стала рассматривать железную рукоятку, на которой были изображены взлетающие журавли. — Кире тоже такой сделают?
— Когда у него пробудится воля. — кивнула Алин, и перевела взгляд на брата.
Кира тоже уставился на меч. Ему и самому хотелось поскорее обзавестись фамильным оружием. Такие мечи делали на заказ в Арме. Укрепленное оружие предназначалось для людей с волей, так как обычное не могло выдержать сокрушительных ударов. Но помимо всего прочего, оружие Корво отличалось еще и тем, что в рукоятке был спрятан сильный яд, и если незнающий человек возьмет меч в руки, то яд вытечет прямо на его руку и оставит сильные ожоги. Алин, конечно, предусмотрительно сдвинула специальный рычажок, который не давал яду выплеснуться на ладони принцессы.
Бросив попытки поднять клинок, Эрика принялась зарисовывать его, попутно расспрашивая Алин об устройстве меча и технологии его изготовления. Редко когда Кире удавалось увидеть свою сестру в таком замешательстве. И это был еще один талант Эрики: своими простыми вопросами она могла загнать в тупик даже лучшего гроссмейстера.
— А сколько силы нужно приложить, чтобы сломать такой меч?
— Э-э-э… — протянула Алин. — Ну, много. Не думаю, что найдется такой человек, который сможет сломать укрепленный меч.
— А он может заржаветь? — продолжила свой допрос Эрика.
— Нет. — уже с уверенностью проговорила Алин. — Армарийская сталь не ржавеет.
— А Сефу нам рассказывал, что пустая воля может уничтожить все, что угодно. — тут же парировала Эрика.
— Ну… — похоже, Алин загнали в тупик.
Пустая воля, которой пользуются ведьмы и инквизиторы, действительно могла разрушить все, что не проклято или не освящено. Это знал каждый. Кира же с наслаждением смотрел на то, как его вечно напыщенная сестра пытается оправдаться.
— Ну… да. Но этот меч освящен. — наконец проговорила она.
— Хорошо. А… Ай!
Карету резко дернуло, и Эрика пролила на свой рисунок остаток чернил. Вместе с этим снаружи послышалась приглушенная брань, смешанная со свободным диалектом. Алин забрала свой меч и подойдя к окошку, снова открыла его.
— Yarsh! Dohe in! А ну живо свалил отсюда! — донесся до них голос кучера.
— Что случилось? — спросила Алин.
— Прокаженные, госпожа. — учтиво ответил кучер. — Развалились прямо на дороге и не дают проехать.
— Езжай прямо по ним. — сказала Алин и закрыла окошко.
— Так же нельзя! — возмутилась Эрика, все еще стряхивая с пергамента пролитые чернила. — Подожди!
— А что тут такого? — спросил Кира, помогая Эрике собрать еще не засохшие чернила обратно во флакон. — Они же все равно умрут.
В Лимминг Мун прокаженных было не так много, как, например, в Вестерклове. Обычно они ошивались рядом с собором Силестии или в порту. Но в отличие от других городов, в Лимминг Мун прокаженные любили кончать жизнь самоубийством. Многие из них просто сбрасывались в воду в порту, а некоторые ложились под проезжающие кареты.
— Нельзя. — повторила Эрика. — Подождем пока они отойдут.
Алин закатила глаза и вышла из кареты. В окне Кира увидел, как сестра оттаскивает за шиворот больных, спрятав нос за платком, смоченным духами. Если бы не Эрика, она, наверно, просто бы их убила.
— Все, путь свободен. — проговорила Алин, возвращаясь в карету, и выкидывая свои перчатки.
Кира еще раз выглянул в окошко и посмотрел на длинный шлейф из крови и гноя, который протянулся за прокаженным. Эрика тоже присоединилась к нему.