Я с облегчением выдохнул. Мой маневр позволил Никсель выпутаться из ситуации. Умом она, конечно, понимала мою правоту. Но ум всегда пасует перед чувствами — девушка не может вот так просто взять и согласиться с неприятным хамом.
— Знаешь, в чем главная твоя проблема? — спросила девушка.
Я вздохнул. Началась обязательная часть наших выступлений — вынужденно пошедшая у меня на поводу Никсель не могла успокоиться, не сравняв счет. Как и следовало ожидать, не дождавшись ответа, она продолжила сама:
— У тебя неверное репродукционное поведение. Вот сколько тебе лет? Сорокет в обед? По уму ты должен был бы быть либо давно и прочно женат на хорошей, домовитой самке. Либо мёртв, погибнув в попытке её завоевать. А ты ни рыба ни мясо. То есть и не умер, и самки не заполучил. Мироздание чувствует, что с тобой что-то не так, Алёшенька. И пытается этот непорядок исправить.
— Предоставив мне подружку?
— Нет, дружок, — с деланным сочувствием проворковала Никсель, — прибить каким-нибудь необычным способом в назидание остальным. Ибо нехуй.
— Ну, я еще не оставляю надежды встретить женщину своей мечты, — хохотнул я. Вышло по-настоящему жалко.
— И это могло бы получиться, — великодушно согласилась Никсель, — если бы ты потрудился понять, что может заставить самку согласиться на присутствие в её постели настолько неформатного кекса.
— Ой, а то я не знаю, — возмутился я, — можно подумать, я все эти женские романы не читал. Мужчина, чтоб понравится женщине, должен быть в первую очередь богатым. Остальное не важно.
— Не богатым, а состоявшимся, — поправила меня Никсель. — Богатство тут скорее индикатор, чем критерий.
— Ну а я не состоялся. И не состоюсь, наверное — отмахнулся я. — Твой прогноз в этом случае: всё плохо.
— Неа, мой прогноз в этом случае: не плохо, а никак. Сейчас ты пыжишься, хорохоришься, тянешь шейку. Но всё, что тебя ждет, — это одинокая старость в крохотной комнатенке.
— Отлично подмечено. В тебе умерла гадалка, Никсель.
— Вот оно чего, — пробурчал Беляш в сторону. — А я всё думал, почему у Этой изо рта вечно пахнет…
Никсель Беляш не любил, демонстративно называя Эта. Никсель, в свою очередь, относилась к Беляшу еще хуже — звала кисей и норовила потискать. Рано или поздно этот котёл должен был взорваться. Но о том, что случится завтра, я буду волноваться завтра. Сейчас я был рад поддержке от мохнатого нигилиста — Никсель сумела доковырять до нежного, ванильного ядра. А вдарить по девушке тяжелой артиллерией я не мог — не время и не место.
Во время полета пилота отвлекают только самоубийцы. И всего один раз.
Так что, когда смертельно обиженная котом Никсель надулась и замолчала, я принялся высматривать место для посадки. Следовать за караваном не имело смысла — не долетев до города, самолеты слаженно повернули, начав облет центра по окружности, понемногу снижаясь для посадки на аэродроме. А аэродром, между нами говоря, это не только взлетно-посадочная полоса. Это еще и режимный объект, с которого я потом хрен выберусь.
Нужно было просить Никсель высадить меня где-нибудь в центре. Благо удобных для посадки площадок хватало — планировка города была свободной, а паутины проводов, опутавшей наши города, здесь не было. Осталось придумать фразу, которая была бы одновременно и вежливой, чтоб всё еще дующаяся Никсель не отказала, не дослушав, и настойчивой, чтоб показать, что высадить меня здесь настоятельно необходимо.
И, как часто и бывает, ситуация внезапно разрешилась сама собой. Откуда-то сверху на нас спикировал поблескивающий и подвывающий сиреной полицейский дрон: "Внимание! Пилот желтого биплана! Начинайте снижение для посадки на аварийную площадку!"
Никсель тут же выдала свечку, скрывшись в висевшем над нами облаке. Дрон с легкостью проследовал за нами, но тут же потерял, так как девушка сразу перешла в призрачный режим, как только скрылась из глаз. "Все верно, народу не нужны нездоровые сенсации", — подумал я, наблюдая, как наш пилот, тяжело сопя и прикусив губу, тормозит ставший полупрозрачным, но не утративший массу биплан.
Внизу, как назло, шла сплошная городская застройка в европейском стиле. С плотностоящими домиками с остроконечными крышами, превращенными в парки дорогами и прочими совершенно непригодными для посадки архитектурными излишествами.
Конечно, в случае чего биплан можно было посадить и на превращенную в гольф-клуб крышу местного торгового центра, от охраны которого я без труда мог бы убежать. Но стоило мне только открыть рот, как между домов сверкнула зеленью узкая, закованная в гранит змейка канала. И Никсель, спикировав до уровня крыш, с облегчением выдохнула, вернув биплан в реальный мир.
И тут же повторила подвиг Матиаса Руста, уместив биплан на узеньком спуске к воде, идущем вдоль пустующей набережной. Ничего не подцепив и не ударив. Я сделал несколько хлопков ладонями, поблагодарив пилота по старой русской традиции, и потянулся за вещами.
— Никсель, будь на связи. В случае чего забирай меня в шесть утра в понедельник, лады? — сказал я, собираясь выйти. — Взлетай сразу.
— Подожди минутку, мне отдышаться надо, — просипела девушка, — с этого пятачка я без крыльев не взлечу.
— Хорошо, — кивнул я, — подожду.
И мы пару минут просидели молча, думая каждый о своём. Я пытался представить себе социальную структуру виденного мной общества — развитая сеть общественного транспорта здесь соседствовала с пафосными летающими автомобилями. Огромное количество голографической рекламы в Сити, которую я видел даже с самолета, — с чистыми, аккуратными улочками выстроенного под старину квартала, где мы сейчас находились.
О чем думала Никсель, можно было только догадываться. Впрочем, судя по её взгляду, который упирался в расположенное напротив нас маленькое кафе, посетители которого лениво завтракали круассанами с кофе, скорее всего, наш пилот думала о перекусе.
— Извини, — сказал я, — завтраком на вынос не угощу. Местных денег у меня пока нету. Могу поделиться энергетиком, если хочешь.
— Дело не в еде, — возмущенно воскликнула Никсель, поворачиваясь ко мне, — а в культуре. Сколько достопримечательностей, музеев, выставок, тусовок я упускаю, потому что каждый раз ты отправляешь меня домой?