- Успокойся, Сеиджи, - улыбнулась она, - ты в Конохе. Ты должен был пробыть без сознания максимум три дня, но в итоге впал в кому от шока на целую неделю.
Я посмотрел в окно…
- Наконец заключили мир…, - она обняла меня. – Я рада! Ты жив, ты выжил, вернувшись с ада!
Воображение рисовало мою собственную мать со смертельными ранами, она шла ко мне, пытаясь закрыть рукой кровотечение, но в итоге падала и умирала. Мать, отец, Рей, Минато, Кушина, Микото, Цуме. Я видел смерти многих своих друзей и с каждой моё сердце сжималось от боли! Что нужно, чтобы эти видения ушли?
- Сеиджи? – мама удивлённо посмотрела на меня…
Я встал и нашёл свою одежду.
- Сеиджи Учиха, - сказала медсестра, когда я начал выходить из комнаты, - вам запрещено покидать палату и госпиталь!
Я не ответил… Просто исчез в шуншине.
Я брёл по Конохе, ловля дежавю, от посещения знакомых мест. Я не был в деревне два года, она не изменилась. Но когда я проходил мимо знакомого места мне воображение всегда рисовало мою времяпрепровождение с моими друзьями, а затем всё заполняла кровь. Отрубленная голова Минато, насаженная на пику. Выпущенные кишки у Кушины. Перерезанное горло у Цуме, рядом лежал её неизменный питомец.
Они все уйдут, как и Аи с Кеном и Гоном? По лицу заструились слёзы… Я побежал, я знал куда я бежал, просто бежал по улицам, пока, наконец не вошёл в место, где не было воспоминаний. «Кладбище Конохи» - гласила надпись.
Я вошёл в место упокоения усопших… Аи Роки – гласила надпись, рядом с ней лежал Кен Даири. Бабушка Кена не выдержала смерти внука, вот она, её могила рядом. И недалеко Гон Миво. Рядом с могилой Гона, оперевшись на костыли, стояла девушка с зелёными волосами. Сестра Гона – Хара Миво. Я подошёл и стал рядом с ней.
- Сеиджи… - сказала она мёртвым голосом.
- Хара-сан…
- Пришёл проститься? Я слышала ты в коме.
- Я проснулся только что…
- Понятно.
- Хара-сан, я.
- Я всё знаю, Сеиджи. Ты винишь себя не так ли? Винишь… Я тоже виню, я хотела бы, чтобы на твоём месте был бы Гон. Но я так же осознаю, что это невозможно… - по её прекрасному лицу пробежала слеза, - я участвовала в сражении и понимаю что это такое… Всё или ничего. Гон проиграл… Знаешь от него остался лишь палец.
Я обнял Хару.
- Простите…
- Ты ведь сам не знаешь за что извиняешься, - она развернулась и пошла на выход.
Я вернулся к могиле Аи. Что мне ей сказать? Я только открыл рот и ничего не произнёс. Слова, всё что у меня осталось – слова… И друзья, друзья, которые могут умереть. Боль, я спокойно причинял её другим, но теперь получил её, сполна получил. Что мне нужно чтобы не было так больно? Я побрёл прочь с кладбища. Ноги несли меня туда, где проживала Аи-сенсей. Мы знали её местожительство, но никогда к ней не ходили. Она сама не хотела. Дверь в квартиру была открыта настежь… Я вошёл, её вещей не было. Аи жила в квартире, выданной Листом, по смерти хозяйки её личные вещи – сжигались, а в квартиру заселяли новых жильцов…
Я осмотрел комнату, под столом лежал обрывок бумаги… На нём её подчерком было написано «… убить. Я поняла, что люблю Сеи…». Что это? Часть дневника? Он всё ещё пах парфюмом сенсея, на секунду у меня даже возникло смутное чувство, что она жива.
- Так и знал, что найду тебя здесь, - произнёс знакомый голос.
Я включил шаринган и сразу напал. Шиноби поднял руку и заблокировал мой удар.
- Что ты делаешь? – спросил Або Учиха.
- Я не ожидал тебя увидеть здесь…
-Хммм. Знаю я, кого бы ты хотел увидеть здесь, - он взял у меня с руки бумагу и спалил её.
- Что ты делаешь? ЭТО!
- Она мертва, - сказал Або Учиха, - пора бы тебе отпустить её и жить дальше… Идём, надо поговорить на полигоне.