Станислав невольно улыбнулся, совершенно явственно представив изумлённое лицо самого сильного витязя. После недоуменных переглядок с товарищами, он подошёл к начальнику Станции и сухо осведомился, в здравом ли уме его подчинённый? Однако выяснилось, что папа тоже как раз собирался этим же поинтересоваться — кстати, подобное желание было написано на лицах и у всех остальных. Кроме Инги Инфантьевой.
Кирилл тотчас удовлетворил всеобщее любопытство. Он холодно подтвердил и свою дееспособность, и желание сразиться с любым из витязей в рукопашном поединке. «Лучше тренировочном, — добавил он, снисходительно оглядывая шестерых воинов, — потому что боевой почти наверняка закончится для вас смертельным исходом».
Потерявшись от подобной наглости, Мстислав с трудом нашёл в себе силы помягче улыбнуться и попытался всё обратить в шутку, на что Инфантьев равнодушно пожал плечами и со словами: «Не хотите рисковать… что ж, понимаю», повернулся и лениво двинулся обратно. Однако тут один из витязей потерял над собой контроль. Его презрительное восклицание: «А ну, постой-ка, сынок!» заставило Кирилла так же неспешно занять прежнюю позицию. Боец, принявший вызов, одним движением оказался возле него.
Всё остальное произошло столь быстро, что никто не успел воспрепятствовать сумасшедшей затее. Витязь пригнулся и толкнул соперника кулаком в грудь. Вернее, попытался толкнуть, а на самом деле лишь протаранил пустое пространство и, потеряв равновесие, чуть было не грохнулся оземь. Не потрудившись разобраться в причине промаха, он поспешно выпрямился, прыгнул на Инфантьева и двумя косыми затрещинами справа и слева, несомненно, превратил бы его лицо в отбивную, однако почему-то лишь смешно загрёб ладонями воздух. На сей раз удержаться на ногах не удалось, и пришлось пройти неприятную процедуру вставания с пыльной травы. После этого опрометчиво налетать на Кирилла уже не спешили, но должных выводов из маленького конфуза по-прежнему не сделали. Воин всё время стремился подобраться на дистанцию ближнего боя, с которой сразу начинал усиленно крутить руками, желая хоть как-то достать противника. Подойти почти вплотную удавалось без особых проблем, но вместо могучих ударов шла какая-то нелепая пантомима. Достаточно было зацепить Инфантьева одним лишь мизинцем, чтобы сбить с ног, а то и искалечить, но не получалось ничего! Удар в челюсть проходил в сантиметре рядом, грубая подсечка только корёжила землю, тычок тремя пальцами на вытянутую руку не доходил до солнечного сплетения самую малость, выпад головой в лицо переламывал до хруста лишь собственную шею… Вокруг стояла глухая тишина; все, в том числе, и витязи, затаив дыхание, вглядывались в безмятежные глаза Кирилла и старались понять, как это он, с заложенными в карманы брюк игриво шевелящимися пальчиками, не совершая резких движений, умудряется остаться невредимым? Казалось, Инфантьев не прилагал никаких усилий, чтобы избежать губительного контакта — он и уворачивался без суеты, и уклонялся неторопливо, и стойки менял чуть ли не с комичным достоинством, а уж отскакивал и вовсе с грациозностью балетного танцора! Разошедшийся витязь пошел напропалую махать ручищами и налетать с темпераментом бойцового петуха, которого накормили чесноком, не обращая внимания на собственные многочисленные промахи. Здесь всеобщее нервное напряжение словно прорвало: то и дело вспыхивал смех, затрепетали нестройные аплодисменты. Потерявший над собой контроль силач бестолково кружился; пару раз он грузно падал да с такой тяжестью, что тряслась земля, а потом сшиб локтем корявую березку, случайно оказавшуюся на его пути… После этого подвига он в бешенстве схватил поверженное деревце, зашвырнул его подальше, ринулся опять на Кирилла и… и что произошло дальше, мало кто понял сразу. Витязь практически уже схватил своего врага, но вдруг замер возле него, словно в ступоре, а Инфантьев быстро отступил далеко назад и снова убрал в карман правую руку. Его же противник, ухватившись за живот, судорожно согнулся, неловко присел, а затем повалился на бок, скребя по земле ногами. Он получил всего лишь один удар, но как раз точно в тот момент, когда был вынужден на секунду расслабиться…
— Можешь выйти, приятель, я закончил. О чём задумался так крепко?
Ладвин-младший непроизвольно вздрогнул, сделав шажок назад. Кирилл уже неподвижно стоял почти рядом с ним и смотрел, не мигая. Станислав не смог выдержать его прицельный взгляд и отвел глаза в сторону.
Там всё оставалось по-старому. Почти нормальная растительность… но, возможно, она, как и многое на этой планете, лишь притворялась таковой. Мхи, на которых покоились двигатели обоих вездеходов, казались чересчур сочными; кочки, поросшие колючей травой, были зелёные-зелёные, а ряска между ними ярко-акварельной… По сути, это была типичная лесная полянка, которая почему-то усиленно маскировалась под небольшое болотце: всё на месте, кроме воды и засасывающей трясины. А совсем рядом, без какого-либо перехода, вновь начинался лес, но уже настоящий, чисто хвойный. Вроде бы стоило только радоваться, что непривычная мешанина из субтропиков, тайги, тундры и выдранной с корнями цитаты из каменноугольной главы палеозойской эры наконец-то закончилась, однако именно там, среди таких привычных елей, сосен, кедров и пихт, широко раскинулась колоссальная «техническая мёртвая зона», причём не сплошная, а лабиринтного типа. Несколько часов назад экспедиция уже прошла этот массив по странному конусообразному проходу, основание которого измерялось почти сотней метров, а заключительный его участок (мили через две) сужался до дюймового острия. Ничего не оставалось, как вернуться обратно и поискать другие возможности для продолжения пути. Их оказалось даже слишком много: вездеходы раз пятнадцать уверенно возобновляли движение по невероятно замысловатым траекториям, но всякий раз дело кончалось неизбежным тупиком. Не обошлось и без самого настоящего издевательства, когда на седьмой или восьмой попытке от них удрала «стрекоза», чем доставила немало хлопот. В какой-то момент она с радостным воем так ретиво устремилась вперёд, что сидевшие у рулей невольно заразились её энтузиазмом и стартовали вслед за ней со скоростью миль 70 в час. Причём легкомысленная мисс фон Хётцен под воздействием своего природного темперамента ещё и подняла машину метров на пять вверх, откуда моментально и спикировала носом в кустарник, сломав по пути пару деревьев. Только благодаря этой случайной амортизации ей удалось уцелеть и спасти гравикатер. Станиславу повезло больше: он просто пропахал в мягкой земле глубокую борозду и, лавируя между соснами, избежал столкновений. За это ему пришлось выслушать от Эльзы вздорные обвинения во вредительстве и попутно (как создателю сбежавшего прибора) — в бездарности. Несправедливость в отношении технических способностей сына начальника Станции не сразу бросалась в глаза — во всяком случае, до тех пор, пока опытным путём не удалось установить наличие узкого и прямого, как полет стрелы, коридора, который пронизывал «техническую мёртвую зону» дальше, на юго-восток, на неустановленное расстояние. Это направление идеально совпадало с запланированным маршрутом, но что толку — на трассе шириной в дециметр о нормальном функционировании вездеходов нечего было и думать. Выявление всех этих обстоятельств заняло некоторое время, после чего утомленное от споров на повышенных тонах общество спохватилось и попыталось возвратить электронного дезертира, дистанционно посылая ему сигналы «стоп» и «задний ход» — увы, тщетно. Тогда, выждав из маленькой мести длинную паузу, Ладвин-младший тихим, полным достоинства голосом успокоил начавшую уныло причитать крикунью сообщением, что у него в сумке этих «стрекоз» ещё три штуки. В ответ немедленно повеселели, откашлялись и сразу принялись активно распоряжаться: Инфантьева вместе с Сержем погнали вытаскивать машины в нормальную зону; далее с многочисленными наставлениями о бережливости вручили рыцарю новую жужжалку и отправили на разведку. Затем Эльза, улучив момент, отвела Станислава в сторонку, аккуратно поправила ему воротничок рубашки и, накручивая декоративную пуговицу, принесла свои извинения, после чего, не поднимая глаз, быстро удалилась. Молодой человек остался вполне удовлетворённым, тем более, что получил вдобавок возможность незаметно провести часок с большой пользой для себя.
Лично Станислав не сомневался, что придётся эксплуатировать в очередной раз сверхсилу Сержа и подвергнуть отвратительные колеса машин новым испытаниям. Интересно бы знать, какого мнения придерживается господин Инфантьев… но для начала необходимо ответить на его отнюдь не риторический вопрос:
— Да так… размышляю обо всём понемногу. Не нравится мне здесь, тревожно как-то…
— «Тревожно»? Это ты верно подметил, — неторопливо отозвался Кирилл, элегантно заворачиваясь в полотенце. — А я, признаться, подумал, что тебе просто страшно!
— Полчаса назад — да, пожалуй, было, — Станислав старался говорить легко и непринужденно. — Но за это небольшое время многое изменилось! Например, мой внешний вид.
Инфантьев шевельнул губами, изображая понимающую усмешку, плавно присел и принялся изучать рукоятку засапожного кинжала с видом знатока.
— Неплохо, — наконец, заключил он. — Ты, я вижу, везде успеваешь! И когда успел обзавестись именным оружием козырного короля?
— Он из тузов, — возразил Станислав, — и с сегодняшнего дня в моей колоде. Или наоборот — разницы почти никакой!
— Ах, вот как! Стало быть, вашу персону у нас не оценили…
— …и больше того — очень чувствительно обидели, решив, что меня можно бесплатно использовать в диапазоне от конструктора до ассенизатора! А последнее предложение оказалось мне настолько не по вкусу, что я впервые в жизни разозлился всерьёз.
— Однако! Такую роскошь здесь могут позволить себе лишь избранные, к которым даже Младшая Королевна пока не относится! А что касается тебя, то в отношении обиженных обычно делают пренеприятные оргвыводы…
— Представь себе, я готов и к этому! — не без вызова ответствовал Станислав. — Надеюсь, что мой отказ прочтут как предупреждение, а если его проигнорируют, то ситуация взорвётся. Я разрушу всё, до чего смогу дотянуться — воцарится такой хаос, что на выкладывание новой «мозаики Святогора» из осколков и осколочков потребуется ещё несколько тысяч лет. Вообще-то, я до зуда в языке желаю взять да и открыть нашей «Эль-Эль» истинную суть каждого здешнего фигляра, сорвать кое с кого маски — не понимаю, что меня от этого удерживает? Впрочем, понимаю… Однако в случае «оргвыводов» Командор непременно всё узнает. Всё — тут уж я позаботился!
Выслушав это замечание, Кирилл некоторое время молча разглаживал обеими руками волосы, что было тревожным знаком: так он всегда машинально делал перед принятием ответственных решений. Станислав по привычке отвернулся и робко подумал, что сейчас ему самому лучше всего выглядеть смелым и решительным. Вдруг комизм желания достиг его сознания, и он непроизвольно коротко рассмеялся. Инфантьев быстро вскинул голову.
— Ты страшно рискуешь, Стас, — сдержанно сказал он, — и лучше бы там ничего не знали. Из этой заварухи выйти непорочным да ещё и открыть собственное дело тебе не позволят. Можешь рассчитывать только на более высокий статус, но и то, если будешь себя вести умно и осмотрительно.
Станислав пытливо вгляделся в своего компаньона, изо всех сил стараясь понять его теперешнее состояние: если отвечает искренне, то лучшего результата разговора нечего и желать. Похоже, так оно и есть — за годы совместной жизни уже приходилось убеждаться, что Кир никогда не интригует, очевидно, считая подобное занятие позорным делом для мужчины высокой пробы. Наверное, именно эта гордая прямолинейность в сочетании с откровенной силой и привлекает так к нему женщин…
— Прости, мой старший товарищ, — с сожалением ответил Ладвин-младший, — но я не обладаю ни твоими боевыми способностями, ни твоей выдержкой, ни умением молча осадить любого. Я могу жить, лишь ежеминутно чувствуя к себе уважение, а при нынешнем раскладе «картинок» об этом нечего и думать. И после очередной бестактности, которую я расценил как издевательский намёк на дальнейшее ко мне отношение, я решил на время уйти со сцены… уйти именно сегодня, потому что не уверен, представится ли завтра подобная возможность. Убедительные гарантии только что получены по радио, и сюда торопятся достаточно серьёзные люди, чтобы обеспечить мою безопасность. Так что в ближайшее время этот новый статус я присвою себе сам… если, конечно, в самое ближайшее время ничего экстраординарного не произойдёт.
Теперь уже Инфантьев созерцал сына начальника Станции как некую диковинку, мрачнея с каждой минутой. Затем он небрежно поинтересовался:
— И кто же помимо пожилого атамана так высоко тебя ценит?
— Старшая Королевна! — мгновенно ответил Станислав. — Всего-навсего.
— Ну, это ты врёшь… — протянул Кирилл. — Это, парень, ты врёшь!
— Могу продемонстрировать запись разговора, где она благодарит меня от всего сердца за… не важно, за что. Если усомнишься в подлинности, так свидетелем была Королевна Младшая, которая не лгала ни разу в жизни. Как — принесёшь мне извинения сейчас или после?
— Погожу пока, — осклабился Кирилл. — И что же, ты готов бросить доверившуюся тебе госпожу Эльзу и трусливо отвалить в кусты?
— Почему ты так уважительно её назвал? — вдруг с любопытством спросил Станислав.
— Потому, что она мне нравится.