— Верно, сынок. У этого электромагнитного поля могу быть значение не только 'плюс-минус', но и, совсем экзотические, как 'больше-меньше'. И вот мы запускаем тор в солнечной системе, разгоняем преоны, и натягиваем своё, особое, электромагнитное поле во всех векторных направлениях, радиусом в десять световых лет.
Не совсем так, но Айсер помнил, что ему объясняли в АО. Что-то из квантовой теории поля. Суть заключалась в том, что поверх ограниченного n-мерного пространства (в нашем случае — псевдо-евклидового, иногда Римана), который заполнен космическим вакуумом, можно 'натянуть' ещё одно поле, внутри которого квантовые флуктуации можно заставить создавать нужные нам виртуальные частицы. В данном случае — дионы, частицы сильного электромагнитного взаимодействия, как кванты магнитного монополя. Дионы довольно экзотические частицы.
Как известно, энергия космического вакуума не может быть равна нулю. Вакуум поляризован. Как минимум, там постоянно происходят квантовые флуктуации: частицы рождаются, часть из них распадается или образуют другие частицы. Некоторые частицы рождаются парно, и сразу же аннигилируют, испуская нейтрино. Так же, за счёт квантовых флуктуаций, в космическом вакууме могут рождаться виртуальные частицы. И как минимум, космический вакуум в Млечном Пути заполнен фотонами. Скорость света незыблемая константа. Достигнуть её нельзя. Достигнув её любой объект окажется вне времени. Поэтому, достичь, конкретно, скорости света никто не и не думаю. Но вот обмануть вселенную, передвигаясь быстрее волны света — тут работают другие принципы. Опустим создание червоточин из экзотической материи, частиц с мнимой массой, ядер сингулярности, которые связывают две точки в пространстве между собой, или гиперпространство. Возьмёмся только за энергию вакуума. Энергия аннигилируемых частиц слишком мала, чтобы использовать её хоть как-то для объектов с массой во вселенной Эйнштейна. Фотоны нам бесполезны. Но важен сам процесс — квантовые флуктуации. Они ознаменует собой, что вселенная не статична. Главное здесь найти применение этой динамике.
— Так, а как вы собрали тот первый тор? Я знаю, что это государственная тайна, но всё же. Как вы открыли новое взаимодействие? И главное, как вы обнаружили преоны?
Йен хищно улыбнулся.
— Я не знаю. Тогда я был биржевым спекулянтом и ничего не знал о физике. Но, это и не важно теперь. Главное, что мы обнаружили преоны, ведь так? А за счёт них мы смогли создавать магнитные монополя и электромагнитные переносчики энергии.
В этом и суть. Никто ничего не знает. Айсер сразу вспомнил притчу о яйце и курице. Ибо поле, созданное и удерживаемое земным тором (а в нашем случае системе 'земной тор'-'АДД Булыжник'), способно влиять на квантовые флуктуации в вакууме. Важна там самая квантовая волна, которая является катализатором рождения виртуальный дионов. Космический вакуум вдали от звёзд довольно чист, но он постоянно меняется.
— Дион? — риторически спросил Айсер.
— Да, пускай и виртуальный.
Это значило, что дион, пускай и с целым спином, что делало его векторной частицей, всё же не переносит энергии. Он может переносить только момент импульса. Тут и кроется квантовый дьявол. Нескольким дионам свойственна эмерджентность, и передаваемый между ними импульса увеличивается через каждый дион. А начальный импульс у них будет равен скорости света. Теоретически, этот процесс пытались описать за счёт осцилляции дионов, но точных формул никто так и не получил. За семьсот лет.
— Но у них нет массы?
— В нашей вселенной масса есть у всего, дурень, — Йену явно нравилось делать из Айсера невежду. — Виртуальная, не виртуальная — не важно. Даже, если масса меньше фотона, это не играет особой роли во взаимодействии Дирака. Тут важно время существования диона, пока он не исчез из вселенной. Само время существования диона крайне мало по меркам, скажем, какого-нибудь фотона, но относительно других части участвующих в любом из сильных взаимодействий — он долгожитель. Почти одна десятая секунды. И ты помнишь, что он виртуальный? Он не распадается на что-то. Из него не образуются другие частицы. Он стерилен.
Да, Айсер и это знал. Именно взаимодействие между дионами и переносит электромагнитную баржу от одной точки к другой. Например, взаимодействие Дирака три года переносило Айсера к Булыжнику, только со скорость в сто раз быстрее скорости света. Но это предел. При этом никакие постулаты ОТО не нарушались. Баржа генерировала вокруг себя электромагнитное поле. Допустим, вам нужно запустить один объект (по умолчанию, у него есть масса, килограмм, тона, масса баржи — не важно), но, чтобы он обгонял свет. Вы генерируете в вакууме поле сильного электромагнитного взаимодействия, в который 'помещаете' свой объект с массой. Для вселенной всё равно, существует ли внутри неё это поле сильного электромагнитного взаимодействия, или не существует. Состояние поля между тором и дугой будет равняться для вселенной нулю. Оно не будет притягиваться к себе, как обычный магнит, не образует диполя. Но, если кто-то решит толкнуть баржу от тора, то ему нужно сделать так, чтобы сила взаимодействия Дирака для этого объекта (вокруг которого вы заранее создали специальное электромагнитное поле, где вектор движения будет 'положительный полюс', а 'отрицательный', соответственно, позади объекта) у тора станет знаком больше, что и придаст нужной толчок-импульс позади объекта, запустив объект вектором вперёд.
— Ну так как он двигается быстрее скорости света, если у него есть масса? — устало зевнул Айсер.
— Элементарно же! Вот баржа, которая нас и доставила на этот край человечества. Будучи окружённой магнитным полем, и двигаясь по магнитному монополю, за счёт переноса импульса дионами, её масса остаётся только в пределах этого магнитного поля. За пределами эм-поля для вселенной баржа существует только как электромагнитная волна, создаваемая дионами.
— Но внутри поля масса у баржи остаётся?
— Самой собой. Она остаётся и у тебя, если ты присутствует на баржи, в момент её движения сквозь взаимодействие Дирака. То же самое касается и спектра излучения. Внутри поля ты не будешь видеть доплеровское смещение звёзд. Вместо этого детекторы баржи поглощают свет, сквозь который мы и пролетаем. Так процессор баржи и видит, что впереди нас. Чтобы мы не влетели в какой-нибудь метеорит. Не забывай и об разогнанных частицах, которые формируют пояс Ван Аллена на пределах электромагнитного поля вокруг баржи. Может для законов самой вселенной баржа и не существует, но любой метеорит может влететь в магнитное поле баржи, если, конечно, его масса, оставшаяся за пределами поля, переживёт такое ускорение.
Любопытнее дело обстояло со спектром, излучаемым баржой. Допустим, установим фонарь на 'нос' баржи и включим его. Внутри поля свет не подвергнется релятивистскому доплеровскому смещению, но как только он выйдет за пределы поля (а внутри электромагнитного поля у баржи нет скорости как таковой, она находится в состоянии абсолютного покоя), его амплитуда изменится в соотношении приближения или отдаления наблюдателя.
— А планеты?
— Если баржа влетит в атмосферу планеты на такой скорости под прямым углом, то она аннигилирует, вместе со своим магнитным полем. Что неясного?
Может показаться, что импульса виртуального диона недостаточно, чтобы сдвинуть, пускай и в вакууме, такой массивный объект, как баржу, но представьте себе дион как свечу, которой вы пытаетесь осветить ночное небо, на котором нет ни одной звезды. А теперь представьте, что ночное небо заполнено свечами, и картина тут же поменяется в восприятии. В случае с порождаемыми виртуальными дионами за счёт взаимодействия Дирака — свечи окружают каждый кубический нанометр вокруг вас.
Айсера резко утомил эта научая дискуссия, и он отдал команду свои нейромодам, чтобы те ввели ему нужную дозу снотворного.
— Ага, круто. А куда мы собственно едем? На одно из колёс?
— На общую станцию, — Йен встал из кресла и направился к барной стойке. — Там мы разойдёмся. Я поеду в местный аристократичный район, где попытаюсь убить своё время. Ты — не знаю. Сам решишь с чего начать. Я тебе не куратор.
— И через сколько мы приедем на станцию?
— Через три часа.
— Ладно, тогда я посплю. Мне нужно восстановить работу своих нейромодов. Пускай они перепроверят исправность всего моего вооружения.
— Но ведь ты спал последние три года, сынок. — Йен взял со стола стакан, параллельно открывая бутылку спиртного. — Выпьешь со мной, солдат?
— Спасибо, но я лучше посплю.
Йен сделал глоток.