Включились спецэффекты. Пространство, окружавшее парковку, стало идеально-белым, а по обе стороны от сцены повисли подавляюще огромные синие полотнища флагов с белыми инициалами Юнгера. Они красиво реяли на несуществующем ветру. На таком фоне кандидат в мэры выглядел как настоящий спаситель.
Что ж, похоже, сейчас самое время.
Сердце колотилось так, что едва не проламывало грудную клетку. В глазах темнело. «Спокойно, старик, спокойно».
Я потянулся за винтовкой, откинул плащ-палатку…
— О!.. Эта! Глянь! — меньше всего я ожидал, что за спиной раздастся чей-то голос. Душа ушла в пятки, а тело словно ошпарили кипятком.
Мы с Эрвином медленно оглянулись. На нас смотрели два бледных подростка почти неотличимые друг от друга. Зелёные дреды с вплетёнными проводами, огромные тени под глазами, футболки с рисунками — сплошь пентаграммы, кишки, шестерёнки, кресты и черепа. На висках разъёмы для подключения внешних устройств.
— Привет! — судя по второму голосу, один из этих подростков был женского пола. — А чего вы здесь делаете?
«Обдолбаны», — понял я. Впрочем, несмотря на понимание, я совершенно не представлял, что делать дальше. В голове звенела пустота, к такому повороту я не был готов. Пауза затягивалась.
Но тут внезапно на помощь пришёл Эрвин.
Он перевернулся на бок, положил ладонь мне на задницу и несколько раз крепко сжал.
— О-о! — захихикал первый подросток. — Окей! Мы уже уходим! Удачи!..
Детишки развернулись и скрылись за переплетением ржавых труб. Мы неотрывно глядели им вслед. Повисло очень тяжёлое молчание.
— Убери нахрен руки! — взвизгнул я и оттолкнул Эрвина.
Тот примирительно поднял ладони:
— Прости! Прости! Я убрал!
— Пиздец! — прорычал я. — Просто… Пиздец!
— Спокойно, Маки! Не кричи! — пытался утихомирить меня скаут, но я бесновался в самой настоящей истерике:
— Сам спокойно! Сам успокаивайся, кретин! Всё же чуть не сорвалось! — меня трясло.
— Да я-то спокоен! — возразил Эрвин. — Это ты орёшь на весь Корп! Ничего не сорвалось, расслабься! Тише! — однако его слова взбесили ещё сильнее. Я чуть не набросился на напарника с кулаками, но в последний момент взял себя в руки и врезал по бетонному парапету. Боль отрезвила. С костяшек закапала кровь. Удар был настолько силён, что показались мои кости — на солнце сверкнул металл.
— Пока ты будешь психовать, Юнгер уже закончит! — язвительно прозудел над ухом Эрвин.
— Всё нормально, — я выдохнул и обмяк на плащ-палатке, спрятав лицо в ладонях. От ткани пахло нагретой пылью и горьким дымом. — Нервы ни к чёрту. Ничего, сейчас мы его…
Металлические сошки царапнули бетон, тёплый шершавый пластик рукояти лёг в ладонь, приклад упёрся в плечо. Я сверился с показаниями, полученными от напарника, взял упреждение, подкрутил прицел…
— Погоди, — остановил меня Эрвин.
— Что опять?..
— Я хочу перепроверить ещё раз.
У меня задёргался глаз.
— Хорошо, — просипел я. — Перепроверяй.
«Спокойно, Маки, придушить второго номера перед выстрелом — так себе идея».
— Ага. А ты пока приди в себя. У тебя руки дрожат, — напарник кивнул на мои ладони.
Он был прав: меня не на шутку лихорадило. Чтобы отвлечься, я улёгся поудобнее и уставился на Юнгера. Надо сказать, говорить он умел. И публику заводил не хуже рок-звезды или лидера секты. Гнев, надежда, радость, страх, воодушевление: этот парень жонглировал человеческими эмоциями, как клоун на детском утреннике — шариками. Удивительно: он говорил полную хрень, но эмоционально я был точно так же в его власти, как и несколько сотен слушателей внизу.