— Ну вот. Заебись же пойло, а ты говоришь воняет, — Развел руками Джойс.
— Так, о чем ты хотел поговорить?
— Твоя сестрёнка, — Выделил он это слово показав пальцами кавычки, — назвала тебя вчера Безымянным. Соврал ты мне, получается.
— Лишь отчасти, — Кивнул головой юноша, — Мы действительно бежим из Фисса.
— Только вот не от Рокигрор, да?
— Откуда ты… — Удивился он, выпучив глаза.
— У меня в лесу везде глаза и уши. Я знаю и то, что ты плёл наёмникам и о чем говорил со своей подружкой, когда подходил к городу. Тебе нет смысла врать, расскажи мне кто ты такой.
— А тебе то какой дело до моей жизни?
— Эй, я спас твою шкуру, имею я право знать с кем разговариваю? Мы оба преступники, никто из моей банды не выдаст тебя “Псам”.
Юноша выглушил оставшийся самогон из кружки и со стуком поставил её на деревянный стол. Он сложил руки у груди и помотал головой.
— Знаешь в прошлом был такой наймитский отряд “Чёрная Вуаль”? Учавствовал при битве за Целест на стороне Инквизиции.
— Первый раз слышу.
— Капитан этого отряда, Гиена, нашёл труп моей матери на поле боя со вспоротым брюхом, а в ногах у неё лежал не издающий ни звука новорождённый. Он не кричал, даже не двигался, но продолжал дышать. Возможно, это и позволило ему выжить, не привлечь внимание животных и бесов, побирающихся среди трупов. Гиена пусть и был бессердечным ублюдком, однако добить младенца у него рука не поднялась. Он перерезал пуповину и забрал ребенка в лагерь, где начал растить как сына, — Безымянный подлил себе самогона и одним махом залил его в глотку, — Первый раз я увидел смерть в четыре года. “Чёрная Вуаль” взяла в плен несколько Фиссовских солдат, пытала их несколько дней, чтобы получить хоть какую-то информацию о расположении укреплений противника, но всё было бестолку. Молодые парни, лет по восемнадцать-двадцать пять, держались и не выдавали своих. Гиена приказал начать рубить им головы, одному за другим, глядишь и язык развяжется. Они кричали до тех пор, пока пила не доберется до трахеи. На отрубленных головах застывала гримаса боли и ужаса, а те, кто только ждал своей смерти срывали глотки в криках страха, продолжая безмолвно срывать голос в пустоту со слезами на глазах. После этого я потерял сон на неделю. Каждую ночь мне снились лица этих молодых парней, в ушах звучали их крики, мольбы о помощи, слова о детях, семье. — Юноша сглотнул слюну, — Мне помог справиться Гиена. Он сказал, что перережет мне горло, если я не перестану каждую ночь реветь. Помогло отлично. Кусая губы в кровь и тихо всхлипывая, я всё-таки смог заснуть.
Глаза Джойса превратились в два круга, а рот держался открытым весь последующий рассказ.
— Когда мне было шесть — Продолжил юноша, — Один наёмник ворвался ко мне нагишом, и сказал отсосать ему, приставив мне к виску ствол. Но он не знал, что я сплю с ножом в руках. Я отрезал ублюдку член и выколол глаза. Гиена меня тогда до полусмерти избил, а наёмник этот повесился через пару дней. С этого возраста меня начали обучать сражаться, стрелять, они хотели использовать меня для своих целей, у меня не было выбора. Первый раз мы вышли на поле боя, когда мне исполнилось восемь, я таскал инквизиторам и наёмникам патроны, еду, когда защита фронта продолжалась несколько дней и даже убивал сам, когда вражеские шпионы находили маленького партизана. Так я провел следующие три года, когда длительный конфликт за территорию всего одного города перерос в нечто большее. Фисс не хотел отдавать Целест и тогда Инквизиция решила играть грязно. Священный Перст приказал нам пробраться на вражескую территорию, найти тамошнего генерала и убить, после чего началась бы массовая атака со стороны Инквизиции. В отряд входило всего четыре человека, сам Гиена, я, водила и медвежатник Килко и Яванец. У него корни были восточные, говорил на нашем языке еле-как, вот и получил такое прозвище. Мы пробрались в дом генерала, и убили его на глазах собственных детей. Они решили проведать отца как раз в тот момент, когда Гиена вонзил ему нож в печень. Он приказал мне расправиться с детьми.
— Ебать… — Тихо сматерился Джойс.
— Я никогда не прощу себя за это, — Безымянный стиснул зубы и продолжил рассказ, — В эту же ночь началась атака на Целест. Столько трупов и крови я не видел ещё никогда. Солдаты в белых плащах огромной толпой бежали на солдат в чёрных униформах. Люди бежали из домов, бросая всё что они нажили, хватали детей и просто бежали, лишь бы спасти свои жизни, но тут же падали замертво, изрешечённые из винтовок. Я лично убил при битве за Целест пятнадцать человек, будучи ребенком. После этого Яванец дал мне прозвище Нанаши. Это на их языке значит Безымянный. Так и прижилось. Через несколько лет я захотел сбежать, но Гиена поймал меня и оставил этот шрам, — Провел юноша пальцами по узкой белой полосе, пересекающей скулу и бровь, — Я был в составе “Чёрной Вуали” до конца её существования. Через три года после этого, один из Перстов инквизиции нанял нас, чтобы устранить вышестоящего коллегу и занять его место. Я умолял Гиену не соглашаться на это, но кому интересно мнение безродного дохляка. На дело пошли тем же составом, всё прошло гладко, Высший Перст жил один, не имел жены и детей, лишь две собаки, которые капитан отряда обезглавил. А после того, как мы вернулись в лагерь, наш наниматель сорвал на “Чёрную Вуаль” весь гнев инквизиции. Решил убрать исполнителей, чтобы ответ себя все следы. Те, кто выжил дезертировали, и мы ещё год бегали от Псов. Пересекли границу и нас поймал Фисс. Сорок вооруженных солдат против восьми полуживых дезертиров. У нас не было шансов. Нас отвезли в тюрьму для дезертиров и приговорили к смертной казни. Несколько дней ожидания и вот нас всех ведут на расстрел. Всего было около двадцати человек. Я был предпоследним, после меня шла девушка с необычными белыми волосами. Когда мы шли по коридору то из люка над головой мне в руки упал ключ от кандалов. Гиена это заметил и захотел забрать его, но вокруг было несколько десятков солдат Фисса. Нас вывели за стены тюрьмы и начали стрелять по одному. Гиена орал чтобы я освободил его, угрожал мне расправой, а я просто слушал как ему выносят мозги. Спасать эту тварь у меня не было ни малейшего желания. История “Чёрной Вуали” должна была кончиться здесь, когда к моей голове приставили ствол винтовки.
— Но что-то пошло не так, да?
Безымянный закурил сигарету и поднял глаза к небу
— Нас спас революционер. Его звали Барон Майер. Он был одарённым в самом расцвете сил, а потому без труда расправился со всеми солдатами Фисс. Это он скинул мне ключ от кандалов, думая, что я открою их и спасу множество жизней. Но я не собирался позволять этой твари жить. Не собирался давать второе дыхание “Чёрной Вуали”. Майер задвинул речь и сказал, что не будет заставлять нас присоединяться к революционерам. Но назвал нам ближайший город, в котором есть их смотрители. Я и девушка бежали. У неё не было имени также как и у меня, память отшибло ещё лет в шестнадцать, она даже не знала за что Фисс её разыскивает. Поймали, когда она хотела пересечь границу с Инквизицией. Я вспомнил как называл меня Яванец и дал девушке имя Нана, сокращённо от Нанаши. Мы на протяжении года скрывались в Фиссе, пока нас не нашли и не объявили меня в розыск. Мы решили бежать в Свободные кланы, спокойно пересекли границу, прошли по болотам и лесам неделю, а затем попали сюда. Вот и вся моя жизнь, Джойс. Сплошная кровь и беготня. Нана всё что у меня осталось, я не должен был так рисковать её судьбой. Я в розыске уже у трёх фракций. Как бы Нана не была дорога мне, ей нужно уходить отсюда и начать новую жизнь. Я дезертир, которого разыскивают в двух фракциях, для меня уже всё потеряно.
— Могу тебя обрадовать, — Пессимистично сказал Джойс отойдя от рассказа — Лужин объявил тебя вне закона. Теперь ты в розыске у трёх фракций.
Юноша лишь нервно хохотнул и скурил сигарету.
— Вот теперь точно всё кончено. Хоть в петлю лезь.
Джойс подлил самогона обоим и выпил свою кружку одним махом.
— Лиданде всегда был дырой, — Начал он, закуривая сигарету, — Здесь жилось бедно, грязно, но когда я был ребенком то не замечал всего этого. Мой отец был купцом, мать работала в бакалейной лавке. Мы жили весьма неплохо, я и не замечал, что мои друзья ходят в одних и тех же обносках по несколько лет, когда я менял наряды каждый месяц. Но когда я вырос я заметил, как трудно живётся их семьям и стал помогать им. Редко деньгами, чаще вещами, гостинцами, иногда сидел с детьми. Охеренная нянька из меня бы вышла, да? — Усмехнулся Джойс, — Это и спасло мою жопу. Я собрал вокруг себя преданных друзей и когда всё покатилось в пизду они меня и вытащили из этого дерьма, — Джойс сделал затяжку и продолжил, — Всё изменилось, когда к власти пришёл Ди’Рай. Этот сукин сын начал активно захватывать города, вычищать все банды, которые были в столице и в регионах. Нам оставалось лишь ждать, когда его ублюдки придут в наш город. И пришли они быстро. Лужин и его пиздабратия свергли мэра и захватили власть в городе. Они начали трясти деньги с купцов, трясти столько, сколько мы не могли отдать. Отец буйный нрав имел, и со злости врезал Лужину по его слащавой морде. Вот тогда он считай сам и закопал себя в могилу. Ещё несколько дней всё было спокойно, но, когда я возвращался после шикарной ночи, проведенной с шикарной девкой, я увидел, что дверь нашего дома выбита, а из проёма тянется кровавый след, уходящий за угол улицы. Я бежал так быстро как только мог, спотыкался, падал лицом в кровь. Но я не успел, — Джойс опечаленно покачал головой, — Лужин привязал моего отца и мою мать к повозке и провез их лицом по грунту. Их тела были изувеченными кусками мяса. Не было никакого шанса спасти хотя бы одного. Я как с цепи тогда сорвался, бросился на уёбков, двоих голыми руками в клочья порвал, третьему снёс голову прикладом его же оружия, а вот Лужин меня отмудохал как котёнка. Когда он занёс ногу чтобы раздавить мне голову в него выстрелил мой друг, затем другой, и ещё один. Лужин превратился решето, упал, но не сдох, парни схватили меня и уволокли в лес, где мы живём до сих пор. Я как в себя пришёл, так сразу же начал с пацанами придумывать план как этого мудака скинуть с его трона. Он возомнил себя неуязвимым, но если простые мальчуганы с отцовскими двустволками такую трёпку ему задали, то я тем более должен с ним покончить. Я тренировался, а попутно наша банда росла. Мы начали ловить его барыг и пиздить до полусмерти, чтобы все видели, что с ними будут если они решат присоединиться к семье. Затем стали срывать целые сделки и в Старлинге, после ловить караваны с наркотой и уничтожать их, а потом в рядах Лужина появилась крыса, которая стала сливать нам всю информацию. Сейчас мы знаем о нём почти что всё. Что он жрёт, сколько спит, когда объёбывается слохой, кто его помощники и много чего ещё. Остался последний шаг, чтобы отрубить эту змею голову и освободить город от оков Ди’Рая.
— Ты думаешь что-нибудь получится?
— У нас уже получилось, Безымянный. Лужин сейчас рвёт и мечет, готов убить прислугу за то, что она ему выпивку медленно несёт. Он ещё крепче подсел на слоху, наркоты нет, денег нет, он уже положил голову на гильотину, осталось лишь опустить лезвие. У нас есть план, есть информация на него, а он не может уже третий год меня поймать. Убьём ублюдка и дело с концом, — Джойс выкинул окурок и приблизился к юноше, — Помоги нам. Эта тварь не заслуживает жизни.
— Ты для этого мне жизнь спасал?
— Безымянный, тебе больше некуда бежать. Весь клан сейчас в считанные минуты будет завешен листовками с твоей мордой. Пути назад нет. Ты же говорил, что если будешь хоть малейший шанс не сдохнуть в первый же день, то ты пойдёшь войной против всех фракций. Уже день как ты в розыске у всех трёх, и ты жив. Ты можешь сражаться, Безымянный, искра твоём сердце вот-вот превратится в пожар.
— Знаешь, Джойс, — Произнёс юноша, докуривая сигарету, — Я столько лет бегал от “Псов” и долгое время моей единственной мечтой было уничтожить Фисс и Инквизицию. Я ненавидел эти фракции. За то что они ведут войны, за то, что считают людей безвольным скотом, за ублюдков у власти, за ту боль, которую они причинили мне. Но теперь, — Бросил он бычок в урну, — Я хочу уничтожить их все. На материке больше нет места, где люди не поддались порокам. Мир увяз в них словно в болоте, и уж лучше подарить ему быструю смерть, чем заставить его мучиться десятилетиями. Моя жизнь не стоит ничего, я положу её на то, чтобы избавить материк от этой заразы.