— Это то, что мы поймали на границе Рубитоги? Несчастный недоумок, который до сих пор копает каменный пол руками в левом крыле?
— Да!.. Там все такие — я прочел это в том жалком подобии мозга, что еще остался у него. Нам повезло, и мы нашли его раньше патрулей и волков. Как он там оказался? Загадка! Дархаил ищет что-то и это что-то не должно попасть в его руки. Если это то о чем мы думаем с Гнорициутом!..
— Причем тут Лабиринт?
— Не только Лабиринт… Берегиль беспечен — мальчишка! Остальным мы не хотим открываться, но… мы все в опасности!
— Чем помогут люди Лабиринта?
— Когда придет время, они выполнят то, что должны. Ты поймешь это, когда оно придет — это время. Это дар Берегиля — единственное, чем он помог нам. Каждый из идущих с тобой обладает своим особым даром и выбран в соответствии с указаниями Берегиля. И еще не удивляйся, если завтра во время процесса выступит тот, что все время пялится на тебя…
— Отец!!!..
— Ну-ну. Не вечно же тебе махать мечом! Хе-хе!..
СУД
Полдень. Площадь Милосердия, названная так будто бы в насмешку, если только не считать за милосердие мучительную смерть.
По краю вымощенной булыжником площади, сдерживаемые не столько стражей и хрупким заграждением, сколько редкой, но зловещей цепочкой Братьев с оттопырившимися под плащами мечами, теснились горожане.
Стражники вывели Вокиала. Небо было затянуто тучами и было довольно сумрачно, но колдун все равно зажмурился ослепленный светом после темноты подземелий.
Создавалось впечатление, что кожа на его скулах туго натянулась. Обострившиеся черты лица придавали ему схожесть с трупом. Сжав губы и устремив взгляд куда-то в небытие, он смотрел, ничего не видя.
— Гляди-ка, плачет! — сказал кто-то в толпе.
— Как же заплачет он! — отозвался другой. — Я то его не понаслышке знаю — видал бы ты, как он мечами орудует! Ему голову срубить, что тебе муху прихлопнуть!
Закованный в цепи Вокиал, опустив голову, шагал к месту судилища. Горожане, улюлюкая, швыряли в него комьями земли и камнями, опасливо косясь на безмолвных монахов — воинов. Так продолжалось до тех пор, пока приговоренный не приблизился к судьям. Глава Братства поднял руку; воцарилась тишина.
Под гробовое молчание собравшихся на площади людей, вперед выступил один из Братьев, и стал перечислять обвинения. Глашатай стоящий рядом, надсаживаясь от усердия, повторял его слова так, чтобы их услышали все. В толпе, как зачарованные, повторяли шепотом услышанное. Нэдар слушал раскрыв рот от удивления, и Айслину пришлось подтолкнуть его локтем.
— Вот так-так, — покачал головой Нэдар и сглотнул слюну. — И это все проделал один человек!?
— Он не человек, — обернулась к ним Минитрит. — Он хуже Хорга!
Они сидели на грубых деревянных скамьях справа от судейского стола, и им хорошо был виден как обвиняемый, так и обвиняющие.
— После всего, что было поставлено тебе в вину, — закончил перечисление судья, — признаёшь ли ты себя виновным и раскаиваешься ли?
Обвиняемый поднял глаза.
— Да, я раскаиваюсь в том, что мне пришлось переступить границу незнакомых мне знаний, из-за чего пострадали невинные люди. Но хочу добавить и то, что силу свою, я употреблял не только во имя Зла, а впрочем, — он вздохнул, — Какая разница, признаю я себя виновным или нет! Как писал Зутера — горькую участь свою читаю я в ваших кровавых глазах!..
— Довольно! — оборвал его Дхак.
Повинуясь его жесту, судья, сидевший в центре, встал и прокричал:
— Итак, обвинение и защита выступили; подсудимый также сказал своё слово. Теперь, перед вынесением приговора, я, согласно древнему уставу, обращаюсь ко всем присутствующим.
— Хочет ли кто-нибудь из вас, — рыбьи глаза говорящего скользнули по толпе, — добавить что-либо в защиту или обвинение подсудимого? Говорите сейчас или никогда!
— Недолго же они его судили! — вполголоса сказал Дануэй. — Зачем вообще тогда нужен был суд — все же было известно заранее.
— Это нам все было понятно заранее. Но суд-то не для нас, а для толпы. У них за полгода три восстания уже, — шепнул Нэдар. — Народ недоволен поборами. Им срочно надо переложить вину за беспорядки и нищету на кого-нибудь другого, а заодно наказать так, чтобы другим неповадно стало. Вокиал для этого наиболее удобен.
Нэдар вдруг ощутил на себе внимательный взгляд Минитрит и замолчал. Дануэй последовал его примеру, потому что вдруг живо представил на костре себя самого вместо колдуна. Еще он вспомнил изучающий взгляд брата Макола, и ему стало совсем плохо, и захотелось назад в тихую и спокойную Школу.