«Мне просто нужен карандаш и бумага. Я всё нарисую.»
«Что? Ты меня за идиота держишь?… Как эти вещи помогут тебе извиниться?»
«Я хорошо рисую. Она простит меня, а потом я помогу тебе…»
Моб закатил глаза, «чудны крестьянские дети». Впрочем, попытка не пытка, пусть малюет.
«Договорились…» — далее они шли молча до самой двери, которую мужчина радушно распахнул перед парнем: — «Заходи.»
Стандартная комната в горе, стандартная мебель, стандартные мелочи для удобства — ничего особенного.
«Вот, держи.» Моб, немного пошарив в тумбочке, протянул карандаш и пару листов.
За каких-то 15 минут Кён нарисовал то, что и планировал. Закончив, он протянул карандаш обратно:
«Премного благодарен, я закончил.»
«Дай уж глянуть, что ты там накалякал.»
Кён послушно протянул листок, на котором был небрежно нарисован какой-то незамысловатый романтичный пейзаж.
«Пфф, а-ха-х! Талантом и не пахнет…» — Моб со смешком вернул листок.
«Не проверим — не узнаем.»
Разумеется, жалкое деревце на фоне моря вряд ли впечатлит Марту. А вот что касается второго рисунка, который Кён изобразил на втором листе и незаметно всунул в карман — что ж, вот у сего творения были все шансы.
Зайдя в лечебницу, Кён сразу же поймал холодно-неприязненный взгляд врача, от которого мороз по коже пробежался. В помещении было тихо, лишь слышалось сопение пациентов, крепко спящих благодаря снотворному.
Моб поприветствовал Марту, та кивнула в ответ. Решительно подошла к новоприбывшим и, все так же продолжая сверлить Кёна глазами, буркнула:
«Моб, нам нужно с ним поговорить, посиди пока тут. Возможно, ты мне ещё понадобишься.»
Парень поежился. Дамочка настроена крайне решительно — если ему не удастся провернуть свой план, она тут же сдаст его контролеру.
«Хорошо. Я пока присмотрю за этими ребятами.»
Марта вышла из лечебницы, поманив за собой Кёна. В напряженном молчании прошли по коридору, затем женщина свернула в какую-то нишу. Убедившись, что здесь их никто не может услышать, медленно повернулась к парню:
«Ты использовал меня…»
Кён молчал, ожидая продолжения монолога. Ей определенно необходимо выговориться.
«Ты обманул меня, заставляя делать то, что тебе нужно. Ты проник в мой кабинет, ты заставил меня отвлечь Мартина, ты…» — Марта устало прикрыла глаза на секунду: — «Ты, сукин сын, как ты посмел сделать такое?» — едва не закричала она, при чем, было не очень понятно, чем она возмущена больше — смертью Мартина или тем фактом, что Кён её использовал в своих корыстных целях.
Выдержав театральную паузу, Кён патетично произнес:
«Когда на кону стоит жизнь, на что ты пойдешь?»
Марта, нахмурившись, все так же раздраженно буркнула:
«Что ты хочешь этим сказать?»
«Был у меня один учитель, который ради своей выгоды готов был с легкостью идти по головам. Таких людей я презираю больше всего на свете. Эгоизм, жадность, корысть — все эти пороки делают из человека ходячую гниль из костей и мяса.» — на лице парня отразилось душевное переживание, эмоциональная жестикуляция добавляла его словам искренности. — «Таких людей всегда кое-что выдает, одна отличительная черта…» — Кён замолк, ожидая отклика Марты.
Женщина, хоть и приняла стойкое решение не верить ни единому слову мальца, все же не смогла сдержать любопытство:
«Какая же?»