Однако Боб его проигнорировал. Он сразу понял мотив второго и лишь громко свистнул, подзывая пса.
В полубеге, пройдя немного вместе, Моб снова попытался убедить сослуживца:
«Дружище, не утруждай себя, я сам всё сделаю! Нам же запрещено оставлять пост вдвоём сразу.»
«Мой друг, вероятно, погиб, а ты только о сиськах думаешь! Отвали!» — в данный момент, ему было искренне наплевать на какие-либо правила.
Запыхавшийся Боб, Рогаш и Моб вбежали в кабинет начальства. В просторной комнате находились двое понурых охранников, Марта, Кён и Пинк, слуга Мартина, в данный момент рыдающий на коленях над своим покойным хозяином. Боб тут же подскочил к трупу — от вида мертвого друга у него самого едва ноги не подкашивались. Врач кратко объяснила, что, по-видимому, Мартин задохнулся, подавившись куском булки, и бесцветным голосом велела:
«Боб, отведи Кёна в лечебницу. Я буду составлять отчет…»
В комнате повисла гнетущая атмосфера. Даже Рогаш проникся и тихо поскуливал, закрывая морду лапами. Единственным спокойным существом в комнате оставался Кён, хотя и старательно изображал из себя испуганного. Сочувствия или раскаяния не было как таковых — алчных людей, идущих по головам ради собственной выгоды, он недолюбливал. Опасение вызывала разве что некоторая вероятность, что, при тщательном расследовании, могут возникнуть крайне нежелательные вопросы — например, почему хрустальная сфера треснула, или для чего вообще Мартину так срочно понадобились все эти приборы, прямо перед его смертью? Мало того, что подобные подозрения могут навести на мысль, что смерть начальства не такой уж несчастный случай, так еще и к самому Кёну могут прицепиться с новыми «обследованиями». И что тогда, открывать собственное кладбище?…
Контролер проводил Кёна в лечебницу, так ни слова ему не сказав.
Сегодня еще предстоят долгие разборки, отчеты и прочее, даже высшее начальство наверняка заглянет «на огонек». К тому же, встал вопрос ребром по поводу замены Мартина… А с мастерами его дела всегда извечный дефицит.
*щёлк*
Ключ повернулся в замке, оставляя юношу одного в запертом лазарете.
Сидя на своей кровати, Кён размышлял о содеянном. Нет, угрызения совести парня не мучали, беспокоило другое: {По идее, меня заподозрить никак не могут. В конце концов, я уничтожил все мало-мальски значимые улики… Разве что она потом при ревизии заметит недостающей ампулы, но этого же недостаточно?}
Кён достал из матраса деревянный ключ и теперь задумчиво крутил его в руках, соображая, как бы половчее от него избавиться.
После смерти Мартина он заметил какое-то странное покалывание в области клейма. {Возможно, метка Мартина после его смерти рассеивается?} Чтобы проверить предположение, он выпустил Синергию и аккуратно, маленькими порциями стал вливать её в формацию.
Энергия выходила из метки, словно дым из тлеющей древесины. К большому удивлению, Кён обнаружил, что при соприкосновении с Синергией, и «дымок», и сама Синергия взаимоуничтожались. Это было похоже на совместную аннигиляцию материи и антиматерии.
Кён крепко задумался: {Возможно ли, что Синергия — это противоположность энергии этого мира, и они самоуничтожаются встретив друг друга…? Тогда что будет, если я стану практиком? Как я буду их совмещать?}
Юноша этого видеть не мог, но, при соприкосновении этих противоположностей, по пространству шла мелкая рябь. Сама энергия не имела ни цвета, ни запаха.
Решив, что метка рассеется сама по себе через какое-то время, Кён высвободил всю Синергию и направил её в огромный синяк на запястье, оставшийся «на память» от мертвой хватки Мартина. Вероятнее всего, на его излечение потребуется 1 день.
{Надо поскорее выйти в шахту и разведать обстановку… Я не собираюсь вечно торчать здесь.}
Ближе к вечеру Марта вернулась в лечебницу и сразу же стремительным шагом направилась к Кёну:
«Так ты действительно не врал! Не могу поверить, у тебя есть такие невероятные способности!»
«Да… Это моё проклятье.» — Кён сделал вид, будто расстроен данностью.
«Эх… Ты ни в чем не виноват… Не кори себя.» — успокаивающе похлопав парня по плечу, прошептала врач.
{Разумеется, я ни в чем не виноват. Ну, разве что кроме того, что в мозг Мартина перестала поступать кровь, хе-хе.} — мысленно усмехнулся Кён.
Марта, желая поддержать юношу, порывисто взяла его за руку. Глаза сразу же заметили огромный синяк с отпечатками пальцев. Она оттянула рукав рубашки:
«Что это такое!?»
Кён от неожиданности подвис: {Проклятье!… Проклятье?} Отговорка не из лучших, но другой у него попросту не было:
«Это проклятье.» — замогильным голосом прошептал он.
«Что за проклятье? Это огромный синяк! И он похож на след от руки!» — Марта, крепко вцепившись в руку, пристально осматривала гематому.
«Это семейное проклятье.» — самозабвенно врал парень. — «Когда происходит смерть, о которой предупреждали духи, появляется синяк в форме руки. Так было и при смерти бабушки.»