А в моей голове снова всплыло:
«Отлично! Вот и первое несоответствие. В теории космического солдата, может быть, парень и небезнадежен. Интересный случай проявления военного синдрома с полной или, вероятно, частичной амнезией».
— Ну хорошо, Илья. А Ра и Фаэтон — это чьи-то имена? — продолжил Семен Игоревич.
— Кто такой Ра, вам и без меня известно. И где находится Фаэтон, я думаю, тоже.
Мне казалось, что я могу читать программный код. Я знал, о чем думает эта машина, и какой вопрос она задаст следующим.
— Конечно! Ра — это древнеегипетский бог солнца. Фаэтон — это сын Гелиоса, который выпросил у своего отца позволение править солнечной колесницей. Однако его упряжка отклонились от правильного направления и приблизились к Земле, отчего та загорелась. После чего Зевс сразил Фаэтона молнией, и тот погиб.
— Фаэтон не погиб и не погибнет, ибо является планетой, столицей нашей солнечной системы Ра. А не погибнет он потому, что ваших хвостатых хозяев вместе с вашей армией «свободы и труда» Ра вышвырнет из солнечной системы!
Я смотрел прямо в глаза программе, однако машина отвела взгляд, делая вид, что что-то записывает эмуляцией примитивного устройства.
— Леночка, принеси, пожалуйста, ту книжку, — громко приказала программа «Семен Игоревич» куда-то за пределы моей визуальной комнаты-локации. — Вы можете мне показать на схеме нашей солнечной системы планету Фаэтон?
Вошедшая в комнату программа-ассистент в виде невысокой светловолосой девушки, тоже в белом одеянии, принесла разноцветный бумажный журнал, уже открытый на примитивной, схематической карте солнечной системы. Планеты и светило были подписаны на неизвестном мне языке, но смысл слов я понимал: Солнце, Меркурий, Венера, Земля с естественным спутником Луной, красный Марс и пояс астероидов за ним, а далее Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун.
— Это не наша солнечная система, — категорично ответил я.
— Почему же? — возразила программа.
— Потому что у Земли нет естественных спутников. Кроме того, вашему правительству, наверное, так и хочется видеть на месте Фаэтона груду камней и льда, — я чувствовал злость, но старался ее не показывать, ведь программа только этого и ждет.
— Ну вот, смотрите, а вот и наш спутник — Луна.
Программа перелистнула бумажную страницу журнала, и моему взору предстал белый планетоид, весь испещренный кратерами, как будто его бомбардировали фотонным и термоядерным оружием. Только вот все кратеры были приблизительно одного углубления, а это говорило о цельной металлической оболочке под слоями притянутого гравитацией грунта. На фото была искусственная орбитальная станция размером с небольшую планету. Такая дрянь могла уничтожать не только флагманские корабли, но и делать целые планеты безжизненными кусками космического мусора.
Я смотрел на схему солнечной системы без Фаэтона. Я видел орбитальную станцию рептилий. Я знал, что это все неправда, но машины добились своего. По моему лицу заскользила одинокая горячая слеза.
— Вам не победить, — зло прошипел я.
Программа допроса вовремя вскочила со стула, отдав короткую команду:
— Стандарт галоперидола!
У меня были связаны руки, но я знал, что между мной и программой допроса возникнет боевой программный модуль. Я с двухшагового разбега вонзил свою голову в грудь большому парню, но тот, казалось бы, и не почувствовал удара, а я без вариантов оказался прижат к мягкому полу моей камеры. Укол в плечевую мышцу заставил мое сознание погрузиться в сон. Сон без сновидений.
None
Глава 2. Разумный осмос
Тела не было, было только сознание. Сознание и нескончаемая чернота, которую приходилось осмысливать.
— Кто я… или что? Вроде, когда-то я был вторым бортстрелком.
— Или не был?
— Я слеп, или тут темно?
— Возможно, и то, и то.
— У меня нет глаз, и тут нет света.
— Но я осознаю себя. Значит, могу осознать пространство вокруг. Для начала, пусть черное будет белым. Пространство вокруг будет все-таки конечным. Вернее, пусть я буду воспринимать только то, что находится от меня на расстоянии двух метров.
— И… есть ли тут длина, ширина и высота?