Чем дольше я находилась на этой стороне жизни, тем меньше хотела возвращаться. Я не испытывала никакого сожаления по вполне весомому поводу — убийству Дмитрия. Когда пыталась почувствовать хоть что-то, вспоминала его взгляд, сканирующий меня, приводящий в ужас от моего вида самого обладателя карих глаз, а потом одно сплошное презрение, которое он даже не пытался скрыть или замаскировать.
Глядя на постоянно находящегося рядом с телом Дорона, испытывала обиду, и это было вообще самое сильное чувство, подвластное мне сейчас. Обида как будто заняла все место в моём сердце, оставшемся там, на снегу в грудной клетке, которая уже давно не поднималась, в душе, которая все еще находилась тут, маялась, чего-то ждала, хотя было бы логично уже оставить тело, людей рядом с ним и отправиться со Смертью. Только я все еще кружила рядом, прислушиваясь к словам наемников; мнение наследника и его друга меня вообще не заботило, а вот люди, с которыми я долгое время жила и работала… Я боялась признаться сама себе в том, что жду хороших слов о себе. А их все не было и не было. Конечно, это же убийцы, наёмники, солдаты смерти. И от понимания этого обида становилась лишь сильней.
А тем временем они не могли больше оставаться на месте, хотя Жгут и Дорон обсуждали вероятность невозможности передвигать меня, но и ждать чуда было опасно. Пока отряд сидел на месте, к ним приближался очередной огромный отряд мёртвых воинов с очередным хитрым проклятием, только наемники, не зная пока об этом, думали, что я не очнусь, если меня переместить, потому что Жгут чувствовал, что душа покинула тело.
В то время, пока они ругались, решали, как и когда ехать дальше, я очень много говорила. С кем? С единственной возможной сейчас собеседницей. Пыталась выснить, почему она не остановит отряд, и она открыла мне много интересного.
Рассказала, что сейчас мое тело в том же состоянии, что и последние несколько лет, только без сознания. Я не жива, не мертва. Я просто существую. Сейчас, в отличие от прошлых лет, выбор за мной: захочу жить — вернусь в свое тело со всеми чувствами, эмоциями, мыслями и даже живыми органами; не захочу жить — стану служить Смерти. Как служить? Чем я могу помочь самой Смерти? Эти вопросы я не задала, хотя много о них думала.
А однажды, глядя на то, как Дорон угрожает насленику смертью, если тот не заткнется и не поедет дальше молча, я спросила (не у нее, просто разговаривала сама с собой, так сказать, мысли вслух) за какие грехи я оказалась в этом мире.
А она неожиданно для меня ответила.
— Не за грехи. Мне нужна помощница.
— Помощница? И чем же я смогу тебе помочь? И почему именно я?
В тот день мы следовали за отрядом вдоль отвесных скал, наблюдали, как портится погода, как дорогу неумолимо заметает, как тружно становится двигаться животным. Какая-то мысль тогда вертелась на языке, но за нашим разговором я ее быстро упустила.
Рокот приказал сделать привал, как-то незаметно он стал управлять всем отрядом, Жгут все время был занят моим телом. Дорон просто не отвлекался ни на что иное, а наследник и Ник были предоставлены сами себе с единственным условием — во всем слушаться Рокота.
Как бы смешно это не прозвучало, мы со Смертью сели неподалеку, тут и состоялся многое объясняющий разговор.
— Я ведь уже сказала, что если ты умрешь, то станешь моей служительницей.
— Слугой? — перебила я ее.
— Нет, не слугой. Именно служительницей. Помощницей, если так понятней. У тебя будут определенные цели, добиться которых будет твоей задачей. Ты сможешь делать что угодно, главное — добиться цели. В мире Цаархдон, — я посмотрела непонимающе, — в том, котором ты, собственно, сейчас и находишься, есть легенда о сотворении мира. Ее вообще-то знают все, наверно, только ты с ней не познакомилась, так как была погружена в собственное физическое и магическое обучение, позабыв про интеллектуальную состовляющую, но не думай, я тебя не осуждаю. Сейчас вообще не об этом. — Поспешила успокоить меня женщина, понимая, какую бурю эмоций вызвала во мне простым замечанием. — Так вот легенда гласит: "Жили брат и сестра — Жизхдон и Сарая, много они путешествовали, но нигде не могли найти место для себя, везде их прогоняли, потому что сильно отличались они от остальных людей, навевали страх они на всех, кого встречали на своем пути.
Однажды сказал Жизхдон:
— Сарая, давай построим свой город, в котором все будут подобны нам, в котором никто не станет нас бояться и презерать, все там будут благодарны нам за дом и свет, тепло и уют.
Так они и поступили.
Ушли в далекие горы и построили там целое государство. Процветало оно, не было места прекрасней, а людей — счастливей. Только соседи стали завидовать богатству и процветанию горного царства. Стали нападать, когда не вышло взять царство силой, стали пытаться захватить его хитростью.
Жизхдон сердился, но защитить от всего свое детище не мог. Страдала Сарая, не могла она перейти черту дозволенного собственным даром, поэтому и защититить как следует свое царство не могла.
Тогда брат и сестра решили отделить свое царство от всего мира, чтобы никто не мог попасть к ним ни хитростью, ни силой, ни магией.
Только взамен пришлось брату и сестре отдать свои жизни. Уйти из мира телесного в мир духовный. Вместо себя они оставили пять царей, что не смогли бы поругаться между собой, так как были одним существом в пяти воплощениях.
Этот мир стал называться Цаархдон".
— И что стало с братом и сестрой? — Я не глупая, поняла, что легенда рассказывает о Смерти и ее брате. Но вот зачем ей помощница, я так и не поняла.
— Что с ними стало? Они стали богами. Мой брат — Жизнь, а я — Смерть. Только оказалось, что не все так просто. Я могу забрать в день только одну жизнь, ни больше ни меньше, а брат может дарить жизнь только одному человеку. Равновесие должно поддерживаться всегда. Так и соблюдался баланс. Если в каком-то человеке происходил перевес темного или светлого — я забирала жизнь этого человека, а брат дарил миру нового человека. Так было почти триста лет. А потом начались маленькие войны среди соседей, внутри семей, между городами, а цари повлиять на них не могли. В один момент их стало так много, что тьма поселилась в людях, а я не успевала чистить население от опасных людей. Вот тогда мы с братом и поняли, что наша власть совсем крошечная, она не имеет глобальной силы, не может менять какие-то очень значимые события. Мы превратились в наблюдателей. А наблюдать за тем, как рушится мир, за который ммы отдали свои жизни и силы, очень грустно.
Многие годы спустя мы придумали обряд создания служителя. Только вот подходящего человека оказалось найти очень непросто. Жизхдон нашел подходящего только сто с небобльшим лет назад. Ну а я и вовсе… только чуть больше двух лет назад.
— Ладно, с этим разобрались. А что это за маг прелследует нас всю дорогу? Ты не можешь забрать его жизнь? Он нам сильно мешает… Мешал. Ну ты поняла. — К концу вопроса я как-то сдулась. Накатила обида за то, что не спасли, не помогли. Но я заставила себя вернуться к разговору.
— Не могу. За вами идет Зоин — служитель Жизхдона. У него появилась цель. Предотвратить убийство царя. Долгие годы он спасал самого второго царя, отца Аркирина, а теперь он, вероятно, решил, что проще убить того, кто несет смерть, чем постоянно пытаться спасти свою цель. Я говорила, он вправе сам решать, как ему добиваться своей цели. Так и ты, когда станешь служительницей, станешь самостоятельно решать, как тебе добиться результата. Цели мы с братом ставим сами.
Мы защищаем царей, друг друга и наших служителей. Может быть лишь один служитель.
— Значит, этот, как его. Зоин, идет за кем-то из нас, точнее из них, ведь я неприкосновенна и вообще меня с ними сейчас нет.