— Осуждает. И даже сердится. Ну надо же! — и вдруг улыбнулся. Хорошо улыбнулся, по-доброму.
* * *
— Да, вот прямо здесь и нашли. Она в этом развалившемся сарае себе лежанку обустроила. А щенка, гляди-ка, выкормила. Сама уже почти померла, а малые вон какие, даже с жирочком на боках!
Один из охотников, Зиновий, осторожно расчесывал деревянным гребешком грязную шерсть на тощей, облезлой пятнистой овчарке. При каждом прикосновении та вздрагивала всем телом, но уши не прижимала. А рядом с ней из деревянной миски хлебали теплый, исходящий паром мясной бульон два крупных черных щенка.
Рядом на костре весело булькал котелок. Интересно, когда мужики все успели? Вроде Николай с боярином в башне совсем недолго пробыли. А гляди-ка, уже стемнело, звезды видны, луна восходит. И похлебку сварить успели. Может, процесс разрушения алтаря сыграл странную шутку со временем?
— А что за порода? Вроде что-то знакомое. Азиат какой-нибудь? — спросил Николай.
— У нас в Оренбурге степные инородцы, киргиз-кайсаки, таких псов называют словом «тобет». Они у них вроде пастушьих, но волков давят — будь здоров! И не такие бесноватые, как текинские овчарки. Инородцы, к слову сказать, и ребенка не побоятся с такими псами одних оставить.
— Волкодав, значит?
— Верно. Кочевые люди их очень расхваливают! А еще гляньте-ка вот сюда! — Зиновий указал на нишу под завалившейся деревянной стенкой сарая.
Николай присмотрелся. Ну да, вон, из тряпок и веток собака сделала лежбище. А на нем, среди клочьев серой шерсти слегка мерцала синеватая пыль. Знакомая такая…
— Эта псина, Николай Викторович — она, выходит, наш брат-охотник. Видите? Щенков кормить нечем было, так она призрака задрала и кристалл своим малышам притащила. Вот они его и грызли. Она сама с голоду подыхает, но даже крошки не слизнула! — Зиновий ласково потрепал овчарку за ухом — Умница ты моя!
— Смотри только, слишком жирный бульон ей не давай! А ну как заворот кишок будет?
— Обижаете, Николай Викторович! Нешто я голодного зверя никогда не выхаживал?
Сзади захлюпали лужи под чьими-то шагами. Николай обернулся.
— Что же вы, братцы, караульную службу спустя рукава несете? — с шутливым укором спросил подошедший боярин.
Николай насупился и чуть-чуть сместился, закрывая спиной щенков.
— Никак нет, Андрей Тимофеевич! Вон, пока один кашеварит — второй охотник в дозоре бдит!
— Ну тогда я спокоен! А что это ты так усердно от меня прячешь, Коленька? — спросил боярин и сделал движение к костру.
Николай чуть сместился ему навстречу и с вызовом ответил:
— Так ведь это… Все как вы велели — волосики вычесываем и косички заплетаем!
Андрей Тимофеевич пристально посмотрел ему в глаза, потом перевел взгляд на Зиновия, на дрожащую на ветру собаку и расхохотался.
— Ишь ты какой обидчивый, а? Слова тебе в простоте не скажи, все на ус мотаешь! На-ка, вот. Остатки порошка, которым мы силы коней восстанавливали. Попробуй псине в живот втереть. Должно помочь, — перевел взгляд на напрягшегося Николая — Что же ты, любезный приятель, совсем меня за живодера держишь? Говорю же, та самая смесь, которой ты вчера своего Сердара весь день мазал чтоб насмерть не загнать! И пойдем-ка отойдем. Расскажу кое-что.
Николай опустил голову. Что-то он совсем нервный стал. Вон, уже и о бунте всерьез задумался. А боярин сейчас ведет себя как раньше. Шуточки, улыбочки, слегка покровительственный тон, смешинки в глазах. Будто и не был он только что тем, злым из подвала. И как будто у них и вовсе не случилось никакой размолвки.
— Смотри, какая у местного владетеля штука вышла — сразу перешел к делу Андрей Тимофеевич, когда они немного отошли от костра — Посмотрел я, значит, на здешнем алтаре, что мой старый мучитель в своих владениях делал и как свою игру играл…
Охотились для него звери. Гончие псы, волки, овчарки… Был даже один медведь. Замысел был вроде как даже правильный. Каждый добытый кристалл увеличивал его войско. А камни он вкладывал или в себя лично, или в развитие линии зверей. Да, так, оказывается, тоже можно. Насколько понял Андрей Тимофеевич — в себя ледяной владетель вложил около полусотни камней. Оттуда такие впечатляющие габариты. Ловкость, сила, скорость — непобедимый боец, легендарный воитель. Хозяин большой стаи. Доспехи, оружие — все делал по воспетым в немецких легендах образцам. Дикая охота — вот был идеал ледяного владетеля, который он хотел воплотить в этой игре.
Сначала эта стратегия дала результат. В короткое время свора выиграла множество двойных и даже тройных охот. Башня была завалена роскошью. Мясо, шкуры, трофеи с задранных сотворенных зверей… Еду для своры владетель, не особо задумываясь, заказывал через алтарь. В наскоро сотворенном сарае всегда было несколько экзотических травоядных на растерзание своре — коровы, олени, овцы…
Но с каждым днем стражи тумана становились все сильнее и сильнее. И вот настал тот день, когда свора гончих крупным отрядом вошла в туман и сгинула. Владетель переформировал отряды и начал отправлять на охоту поодиночке. Границы тумана отодвигались от башни все дальше и дальше. А звери… у них ведь карманов нет. Да и с дисциплиной не ахти. Накормишь досыта — он на охоту не выйдет. Будешь держать впроголодь, то пока волк или пес доберется до стены тумана — совсем обессилеет. А там — или добудет кристалл, или пропадет.
Время шло, расходы росли, а доходы падали. Кристаллы тратились на еду в огромных количествах. Как выяснилось, поддержание мощного тела владетеля требовало много, очень много ресурсов. Десятки пудов мышечной массы в трехметровом гиганте потребляли уйму энергии. За день владетель мог в одиночку слопать целую корову и все равно остаться голодным. А готовить пищу было некому. Однажды владетель попробовал создать картонных кухарок — так их вмиг загрызла свора.
А вместе с голодом начал возвращаться туман. В отчаянии владетель стал выпивать энергию из самой окружающей природы. И в его владениях наступила вечная зима.
— Вот как-то так, братец. Настал момент, когда владетель исчерпал все запасы алтаря досуха и тот начал обращаться туманом. Ну, знаешь, как это бывает с кристаллом, который не подобрал одушевленный? Вот примерно так. И мой старый враг вынужден был сутками сидеть у алтаря, не давая туману выйти наружу.